Воинство Рассвета (Дарват - 3)
Шрифт:
– Меня уже попрекали гордыней, милорд. Я не могу представить себя матерью, у которой старший сын сидит на одном троне, а младший на другом.
"Особенно, если император, дедушка младшего, возьмется варить для старшего кашу...
– с горечью подумал Руди.
– Но если оставить ребенка здесь, на попечение Алвира, его ждет та же судьба".
В нем медленно поднималась волна гнева не только за Минальду или за себя самого, не за их будущее, где не было ничего, кроме тоски, пустоты и отчаяния. Ребенка, к которому он уже успел привязаться, пытались лишить трона,
А он не способен их защитить! И если инквизиция придет в Убежище, то Ингольд тоже окажется бессилен защитить карапуза. Руди увидел, что Алвир смотрит на него. Взгляд канцлера, казалось, вонзался в его тело, как ледяной кинжал.
– Если же ты, сестра моя, до сих пор так скорбишь, - продолжал канцлер, - и не можешь смириться с мыслью о том, чтобы кто-то другой на ложе занял место твоего покойного супруга...
Выражение лица Минальды не изменилось, она лишь вздернула подбородок.
– ...особенно, когда столько поставлено на кон?
Наступила гробовая тишина.
Все ждали, что Алвир заговорит, или Минальда взорвется, или Руди не сможет себя сдержать и выдаст их обоих. Но когда Алвир набрал в легкие воздуха, чтобы продолжить, вперед вышел Ингольд, с видом безучастного наблюдателя:
– Как известно, в данном случае, по законам Церкви, женщина имеет право выбора. На всех Церковных Советах говорилось о том, что браки, заключенные по принуждению или насильно, считаются недействительными. Насколько мне помнится, много лет назад миледи Джованнин сама боролась, причем вполне успешно, против стремления своей семьи выдать ее замуж. Разве я не прав, миледи?
Джованнин повернула голову, в узких темных щелочках ее глаз сверкнул огонь.
– Именно так, милорд волшебник.
– И тот же Совет постановил, - продолжал Ингольд спокойным назидательным тоном, - что любовные отношения между лицами, достигшими совершеннолетия и отвечающими за свои поступки, считаются допустимыми, будь то между лицами одного и того же пола или противоположного, прирожденными волшебниками или нет, приверженными вере или отлученными от Церкви, и считаются таковыми до тех пор, пока не нарушаются иные договоренности или права одного из участников. Конечно, были исключения, и тем не менее, разве не так гласит закон?
– Да, так, - голос Джованнин прозвучал напряженно и сухо.
У Руди хватило здравого смысла сдержать свой взрыв ярости по поводу той лжи, которую преподнес ему Алвир. Затем его охватила злость. У него не было сомнений, что Алвир так или иначе помешает им: канцлер обладал слишком большой властью над своей сестрой и мог причинить ей достаточно зла, если Руди останется. Но теперь он понимал, что произойдет после его ухода.
Алвир побледнел.
– Таков закон, миледи Джованнин, - процедил он, - однако мнение и добрая воля народа - это тоже закон. И королева, не думающая о благополучии Убежища...
– Руди потрясенно вздохнул, - может вызвать нежеланные толки и возмущение. А это нам очень дорого обойдется.
Он навис над ними, как черная туча; ярость горела в нем, обдавая всех своим жаром. Рядом
– Да, очень дорого, - подтвердил волшебник.
– Ибо никто не знает, как выпадут кости, милорд.
– Как опытный фехтовальщик, он обратил свой обманчиво мягкий взор к Стюарту.
– Готов ли ваш император настаивать на этом условии, даже ценой самого союза?
– Я, разумеется, не могу...
– начал было племянник императора.
– Ничто не заставит меня отказаться от союза!
– выпалил Алвир.
– Ибо, воистину, - продолжал Ингольд, словно не слышал слов канцлера, - если в Убежище вспыхнет конфликт и начнется раскол, кто знает, к кому может перейти власть?
У канцлера от неожиданности перехватило дыхание. Ему никогда в голову не приходило, что власть в Убежище может перейти в чьи-то чужие руки. Затем его черные брови гневно изогнулись.
– Ты мне угрожаешь?
Он протянулся к старику, но Ингольд выставил вперед свой посох.
– Конечно, нет, - ответил волшебник, с удивлением глядя на Алвира. Но, несомненно, император понимает, что в тяжелые времена всякое может случиться.
– Разумеется.
– Стюарт резво вскочил и поклонился Алвиру, Ингольду и Минальде.
– Знай я, что миледи с такой неприязнью встретит это предложение, я бы не рискнул даже упомянуть о нем, чтобы не оскорбить ее чувств, и, конечно же, наш всемилостивый император не стал бы и помышлять об этом. Он наслышан о красоте и доброте миледи, и поэтому всем сердцем возжелал этого брака, учитывая к тому же, что союз двух наших королевств был давно уже близок его сердцу.
– Еще бы, - пробормотал чей-то голос в задних рядах геттлсендских воинов.
– Я в отчаянии, что невольно вызвал ваш гнев. Милорд... миледи... не смею более вам досаждать...
Он еще раз поклонился и, шелестя шелковыми одеждами, поспешил, к выходу.
Ваир стремительно, как тигр, вскочил на ноги. Он догнал посла в дверях и уцепил своим крюком кружевной рукав Стюарта.
– Ты что, с ума сошел!
– воскликнул он.
– Император сказал...
– Мой дядюшка император доверил мне самому решать этот вопрос... впрочем, как и все остальные, - мягко ответил Стюарт. Двумя пальцами он высвободил рукав.
– Поймите, командор, я предпочел бы иметь дело с братом, нежели с сестрой и этим колдуном, которые могут прийти к власти в результате смуты. Полагаю, с этим вы согласны?
Дверь с треском захлопнулась.
Первым тишину нарушил спокойный голос Алвира:
– Милорд волшебник. Я бы хотел поговорить с вами... наедине.
* * *
– Мне нельзя было отпускать его.
– Минальда сидела, поставив локти на колени и положив подбородок на ладони. С другой стороны от очага, в общей комнате расположился и Руди.
– Это должно было случиться, - тихо сказал он.
– Господи, Минальда, что же нам теперь делать?
Она покачала головой.
– Не знаю.