Воины бури
Шрифт:
Возникал и еще один вопрос. Если воин приносит клятву, а господин берет заложников в исполнение сей клятвы, то действительна ли она? Когда воин сцепляет руки поверх моих, когда произносит слова, связывающие его судьбу с моей, он становится братом. Похоже, Рагналл не доверял никому. Он требовал как клятв, так и заложников. Он считал каждого врагом, а никто не станет хранить верность врагу.
Сварт, огромный воин, правая рука Сигтрюгра, проворчал:
— Он не собирался делать леди Стиорру заложницей, — сказал он.
—
— Я должна была стать его женой, — сказал Стиорра, — пятой по счёту.
— Он сам тебе это сказал? — спросил я.
— Мне сказала Фулла, — ответила она. — Его первая жена. Она показала мне свои шрамы, — Стиорра говорила очень спокойно. — Отец, ты когда-нибудь бил своих жён?
Я улыбнулся ей сквозь пламя.
— Нет, в этом смысле я слаб.
Она улыбнулась в ответ.
— Я помню, ты говорил, что мужчина не бьёт женщин. Ты часто это говорил.
— Только слабый мужчина бьёт женщин, — сказал я. Некоторые из слушающих мужчин смутились, но спорить не стали. — И насколько же нужно быть сильным, чтобы иметь несколько жён? — продолжил я, поглядывая на Сигтрюгра, и он рассмеялся.
— Я бы не отважился, — сказал он, — она бы избила меня до полусмерти.
— Итак, Рагналл потребовал Стиорру? — подсказал я ему.
— Он пригнал целый флот, чтобы её забрать! Сотни человек! По его словам — имел на это право. Поэтому мы сюда и приехали.
— Сбежали сюда, — сухо уточнила Стиорра.
— У нас было шесть кораблей, — объяснил Сигтрюгр, — а у него — тридцать шесть.
— И что случилось с теми шестью?
— Мы подкупили ими ирландцев, обменяли на зерно и эль.
— Тех самых ирландцев, которых наняли тебя убить? — спросил я. Сигтрюгр кивнул. — И почему же они этого не сделали?
— Потому что не хотят помереть на этих скалах, — ответил он, — а ещё из-за твоей дочери.
Я посмотрел на неё.
— Из-за твоей магии?
Стиорра кивнула и встала — огонь осветил суровое выражение ее лица.
— Пойдём со мной, отец, — сказала она, и я увидел, что люди Сигтрюгра ухмыльнулись какой-то шутке, известной только им. — Отец? — Стиорра кивнула в сторону запада. — Пора.
— Пора?
— Сам всё увидишь.
Я пошёл за ней на запад. Она протянула руку и повела меня вниз по склону, потому что ночь была тёмная, а спуск крутой. Мы шли медленно, глаза приспосабливались к темноте.
— Это я, — тихо сказала она, когда мы добрались до подножия холма.
— Госпожа, — раздался голос из темноты. Очевидно, возле грубой каменной стены, перегораживающей идущую от крепости узкую полосу земли, стояли дозорные. И тут я увидел много костров, горящих вдалеке.
— Сколько людей возле тех костров? — спросил я.
— Сотни, — спокойно ответила Стиорра. — Достаточно, чтобы нас сокрушить, поэтому пришлось использовать другие методы, чтобы их сдержать, — она отпустила мою руку и поднялась на стену. Я с трудом
А потом она запела.
Вернее, она еле слышно пела и постанывала, её голос пугающе скользил вверх и вниз, плача в темноте, а иногда она прекращала петь и тявкала как лисица. Потом замолчала, и во тьме ночи не было слышно ни звука, кроме дуновения ветра. Она снова запела, затявкала коротким резким лаем в сторону запада, а потом её голос превратился в отчаянный вопль, который постепенно превратился в хныканье и полностью затих.
А затем, словно в ответ, горизонт на западе осветился молнией. Не острыми кинжалами молнии Тора, не острыми вспышками гнева, раскалывающими небо, а мерцающими всполохами беззвучной летней молнии. Далёкие и яркие, они сверкнули и погасли, и снова наступила темнота и тишина, таящая угрозу. Вдалеке в последний раз вспыхнул свет, и я увидел ряд белых черепов, тянущийся вдоль стены, где стояла Стиорра.
— Вот, отец, — она вытянула руку, — они снова прокляты.
Я взял её руку и помог спуститься со стены.
— Прокляты?
— Они считают меня ведьмой.
— А это так?
— Они меня боятся, — ответила она. — Я призываю духов умерших, чтобы преследовать их, и они знают, что я говорю с богами.
— Разве они не христиане?
— Христиане, но боятся старых богов, и я держу их в страхе, — она замолчала, уставившись в темноту. — Здесь, в Ирландии, всё немного иначе, — озадаченно произнесла она, — словно старая магия исходит от земли. Ты можешь это почувствовать.
— Не могу.
Она улыбнулась, сверкнув белыми зубами.
— Я умею пользоваться руническими палочками. Меня научила Фулла.
Я отдал ей рунические палочки её матери — тонкие гладкие деревяшки, на которых при гадании появлялись замысловатые узоры, рассказывающие о будущем.
— Они всё тебе говорят? — спросил я.
— Они рассказали, что ты придёшь, что Рагналл умрёт. И кое-что ещё... — она резко остановилась.
— Кое-что ещё? — спросил я.
— Нет, — покачала она головой. — Иногда их трудно прочитать, — небрежно добавила она, взяла меня за руку и повела к костру на вершине холма. — Утром христианские колдуны попытаются избавиться от моей магии. Но не смогут.
— Христианские колдуны?
— Священники, — пренебрежительно сказала она.
— А рунические палочки не рассказали тебе, что твоего старшего брата оскопят?
Она остановилась и посмотрела на меня в темноте.
— Оскопят?
— Он чуть не умер.
— Нет! — воскликнула она. — Нет!
— Это сделала Брида.
— Брида?
— Чёртова сука, что присоединилась к Рагналлу, — горько ответил я.
— Нет! — снова воскликнула она. — Утред был здесь. Он отправился к Рагналлу с миром!