Воины бури
Шрифт:
— Теперь его называют отцом Освальдом, — сказал я, — но отцом он никогда не будет.
— Эта Брида, — с яростью спросила она, — она ведьма?
— Она так считает и так говорит.
Дочь с облегчением вздохнула.
— Об этом и сказали рунические палочки, отец, что колдунья должна умереть.
— Это сказали рунические палочки?
— Должно быть, это она, — мстительно сказала Стиорра. Она явно боялась, что руны предсказали её собственную смерть. — И будет она.
И я отправился за ней к костру.
Утром три ирландских священника подошли к узкому перешейку, где на низкой каменной
— Чего они добиваются? — спросил я.
— Они молятся, чтобы Бог уничтожил черепа, — сказал Финан и перекрестился.
— Они действительно их боятся, — удивлённо заметил я.
— А ты нет?
— Ну, это же всего лишь черепа.
— Это мертвецы! — яростно сказал он. — Разве ты этого не знал, когда положил головы вокруг Эдс-Байрига?
— Да я просто хотел напугать Рагналла, — ответил я.
— Ты поставил стену из черепов, — возразил Финан, — неудивительно, что он оттуда ушёл. А эта? — он кивнул туда, где Стиорра расположила черепа, обращённые вглубь страны. — Эта стена из черепов обладает силой.
— Силой?
— Давай лучше покажу.Он провел меня через холм к яме, окруженной камнями. Она была небольшой, возможно, площадью в шесть футов, но каждый дюйм заполняли кости. — Лишь Богу известно, сколько времени они уже там, — сказал Финан, — сверху лежала эта плита, — он показал на каменную плиту, что отодвинули от ямы. На поверхности плиты был нацарапан крест, теперь заросший лишайником. Кости разложили так, что длинные пожелтевшие кости ног лежали вместе, а рёбра — кучкой отдельно. Там также виднелись тазовые и кости рук, а вот черепов не было. — Думаю, черепа лежали сверху, — сказал Финан.
— Кто они? — я наклонился, чтобы заглянуть в яму.
— Наверно, монахи. Может быть, их убили, когда появились первые норвежцы? — он повернулся и посмотрел на запад. — А эти несчастные ублюдки их боятся. Это армия мертвецов, их собственных мертвецов! Они захотят получить больше золота, прежде чем пройти за эту стену из черепов.
— Больше золота?
Финан слегка улыбнулся.
— Рагналл заплатил Уи Нейллам золотом, чтобы они захватили Стиорру. Но если им придётся сражаться не только с живыми, но и с мёртвыми, они захотят намного больше того, что он уже дал.
— Мёртвые не сражаются, — возразил я.
Финан презрительно фыркнул.
— Эх вы, саксы! Мне иногда кажется, что вы ничего не знаете! Нет, мёртвые не сражаются, они мстят! Хочешь, чтобы молоко кисло в вымени или посевы высыхали? Чтобы скот пал от вертячки, а дети болели?
Я услышал, как ирландские священники завыли, и подумал, не появились ли в воздухе невидимые духи, сражающиеся магией. Подумав об этом, я прикоснулся к молоту на шее, но потом позабыл о призраках, потому что мой сын закричал.
— Отец! — кричал он. — Корабли!
Я увидел, что последние два корабля появились с юга, и это означало, что Орвар уговорил их команды предать Рагналла. Теперь у меня появился флот и армия.
— Мы должны спасти семью Орвара, — сказал я.
— Мы дали обещание, — согласился Финан.
— Рагналл не таскает
— Но он должен держать их в безопасном месте, — сказал Финан
По моему мнению, это означало, что они находятся в Эофервике. Этот город был оплотом Рагналла, его крепостью. Мы знали, что он отослал туда часть армии, по-видимому, чтобы охранять римские стены, пока остальные грабят Мерсию.
— Будем надеяться, они не в Дунхолме, — сказал я. Крепость Бриды была неприступной и располагалась на скале над рекой.
— Будет на редкость трудно снова захватить это место, — сказал Финан.
— Они в Эофервике, — сказал я, молясь, чтобы я оказался прав.
А Эофервик, подумал я, это место, где началась моя история. Где погиб отец. Где я стал лордом Беббанбурга. Где я встретил Рагнара и узнал о древних богах.
Пришло время возвращаться.
Часть третья
Глава одиннадцатая
У меня случались кошмарные плавания. Когда-то я был рабом и ворочал тяжелое весло в бурном море, замерзая в брызгах, борясь с волнами и ветром, толкая корабль к каменистому берегу, покрытому коркой льда. Я почти желал, чтобы море нас поглотило. Мы стонали от страха и холода.
Это плавание оказалось хуже.
Я был на борту Хеахенгеля, корабля Альфреда, когда флот Гутрума погиб во время внезапного шторма, что яростно хлестал море у побережья западных саксов. Завывал ветер, волны превратились в белых демонов, мачты рушились за борт, паруса рвались в клочья, большие корабли тонули один за другим. Крики утопающих стояли у меня в ушах много дней.
Но это плавание оказалось хуже.
Хуже, несмотря на то, что море было спокойно, волны безмятежны, а с запада дул тихий ветерок. Мы не видели врагов. Мы пересекали море — кроткое, как пруд с утками, но каждое мгновение этого плавания было ужасающим.
Мы покинули залив во время прилива, когда бурные потоки, что врывались через стремнины, затихли. Теперь у нас было пять кораблей. Все команды Рагналла на Лох-Куане присягнули в верности Сигтрюгру, но это означало, что пришлось взять их семьи, всех воинов Сигтрюгра и моих. Корабли, рассчитанные на команду в семьдесят человек, несли по две сотни. Они сидели низко в воде, и небольшие волны постоянно перекатывались через борт, так что тем, кто не греб, приходилось вычерпывать воду.
Мы выкинули за борт камни балласта, но корабли всё равно остались опасно перегруженными, они тревожно стонали, стоило только подуть ветерку с севера или юга, и даже удар самой мелкой волны в борт угрожал нас потопить. Мы пробирались по спокойному морю, но ни на мгновение я не чувствовал себя в безопасности. Даже в сильнейший шторм можно грести, бросить вызов богам, но эти хрупкие пять кораблей в тихом море были такими уязвимыми.