Воины света. Меч ненависти
Шрифт:
Герцог поглядел вперед. Они почти достигли цели. У врат горной крепости их ожидал высокий эльф на белом коне. Белые волосы спадали на плечи. На нем были длинные одежды цвета свежих сливок. Лицо эльфа казалось изможденным. Альфадас никогда не встречал человека, который выглядел бы настолько усталым. Князя Филангана сопровождала почетная гвардия. Воины в белых камзолах и длинных серебряных кольчугах стояли по обе стороны врат, образуя широкий коридор в открывшуюся взглядам большую пещеру.
Олловейн притормозил ледяной парусник и повернул парус по ветру. Послышался топот подков. Их догоняли Оримедес,
— Приветствую вас в Каменном саду! — торжественно произнес князь и слегка поклонился.
Альфадас увидел, что даже стоявшие далеко люди подняли головы, несмотря на то что Ландоран говорил очень тихо. Может быть, все дело в долине, может быть, эльф сплел заклинание. В любом случае, герцогу показалось, что Ландорана поняли все, хотя он говорил на языке своего народа.
— Я благодарю наших союзников, людей и кентавров, благодаря мужеству которых удалось спасти жизни моих братьев и сестер. И я искренне скорблю о ваших товарищах, которые заплатили своей жизнью за храбрость. Так войдите же в наши светлые залы, пусть отдохнут ваши усталые головы. А когда настанет день, в который ваше мужество снова подвергнется испытанию, знайте, что никогда еще не был завоеван Каменный сад. Не важно, насколько сильны противники, им нужно победить гору, прежде чем они смогут сразиться с нами. А что такое даже тролль в сравнении с горой?
Альфадас подумал, что лучше бы князь выбрал иной тон, похожий на тот, который предпочитал Ламби в своих речах. Конечно, это были дружеские слова приветствия, но особого восторга они не вызвали.
Оказавшись в зале, герцог огляделся. Олловейн рассказывал о крепости; он говорил, что сначала они попадут в Снежную гавань, если отправятся в Филанган по леднику. Но как ни старался мастер меча описать эти хоромы, рассудок Альфадаса противился тому, чтобы представить себе гавань внутри горы. Теперь полководец с удивлением смотрел на место, подобного которому он не видел даже в Сердце Страны.
Снежная гавань была пещерой, настолько просторной, что можно было забыть о том, что оказался внутри скал. Нормирга сплели странное заклинание, из-за которого свода пещеры не было видно. Вместо него в вышине мерцал непостоянный серебристо-голубой свет, трепетавший, словно факел в бурю. Из-за света люди и эльфы казались бледнее, чем были на самом деле. А в облачках дыхания, вырывавшихся из их ртов, было что-то невероятное, магическое.
Пол просторного зала состоял из исцарапанного льда, далекие стены, казалось, были покрыты изморозью и ледяными цветами. В северной части располагались каменные портовые молы. Там были пришвартованы массивные ледяные парусники размером с торговые суда. У некоторых было три мачты. Паруса их были зарифлены, с такелажа и рей свисали длинные сосульки, будто эти корабли вечной зимы уже давно не выходили на лед.
Вдоль пирса ждали подъемные краны с ходовыми колесами величиной с дом. Темные отверстия в скалах могли вести к складам.
Точно так же, как дельфинов сопровождают более мелкие рыбы, так и эти большие ледяные парусники были окружены маленькими лодками, похожими на ту, на которой прибыл в Снежную гавань герцог. Их мачты стояли плотно, как лес. Альфадас прикинул, что их должно быть около сотни.
На противоположной стороне просторного
Речь Ландорана подчеркивала торжественная тишина, теперь же, когда в Снежную гавань вошли беженцы из Розенберга, в просторном скальном зале послышался шум, знакомый Альфадасу по королевской столице Гонтабу, когда туда в конце весны съезжались торговцы со всех концов света. Сотни кобольдов помогали разгрузить сани и небольшие ледяные парусники. И пока семьи здоровались друг с другом — эльфы обнимались в красноречивом молчании, — кобольды устраивали оглушительный шум при помощи гитар, странных духовых инструментов и тамбуринов. Какой-то волшебник развлекал детей кружащимися яркими огоньками, за что был вознагражден звонким смехом.
Приход людей был на удивление упорядоченным. Военные ярлы выстроили своих подчиненных в шеренги по пять и позаботились о том, чтобы каждый отполировал свое оружие. Но все эти усилия не могли скрыть, насколько оборванны союзники из Фьордландии.
Люди таращились по сторонам широко открытыми глазами. Они остановились вдоль ледяных парусников, где никому не мешали.
Только отряд Ламби вошел в Снежную гавань со всей разудалостью, на которую был способен. Они не держали строй и были столь же дисциплинированны, как кучка моряков, которые после многонедельной поездки наконец-то получили разрешение отправиться в квартал красных фонарей портового города.
Альфадас обратился к эльфийскому князю, с торжественным спокойствием наблюдавшему за появлением Ламби и его ребят.
— Для чего служат те большие парусники?
— Мы использовали их, чтобы перевозить припасы, которые доставляют из Китовой бухты в Розенберг, по большой ледяной равнине. Впрочем, в последние годы б о льшая часть наших торговых операций осуществлялась через Земли Ветров и мы использовали караваны яков, принадлежащие кентаврам. Корабли давно уже не применяют. А почему ты спрашиваешь, сын человеческий?
— А ты не дашь мне три таких парусника?
Ландоран раздраженно нахмурился.
— Не знаю, какой тебе от них прок. Бери корабли, пожалуйста, но я не могу предоставить тебе певца ветров. В данный момент они мне необходимы. А без одного из этих волшебников ты не сумеешь вывести ни один корабль на равнину. Они окажутся беспомощны перед капризами ветра.
— А ты смог бы выделить мне несколько человек, которые научат моих воинов обращаться с кораблями? — настаивал Альфадас.
Теперь взгляд Ландорана стал ледяным.
— Не вижу смысла в том, чтобы учиться обращению с ледяными парусниками, которые не покинут эту гавань.
— Пришли мне людей, и я расскажу тебе на военном совете, который созовет через два часа Олловейн, о тактических хитростях в сражении с превосходящими силами противника, который готовится к осаде, — холодно ответил Альфадас.
«Проклятый ублюдок, — подумал герцог. — С тобой мы еще натерпимся».
Ландоран глубоко вздохнул, но тут же взял себя в руки. На краткий миг можно было подумать, что он теряет терпение, но теперь, похоже, князь снова овладел собой.