Воитель

Мэллори Маргарет

– Нет! – крикнул Дункан, боясь, что клинок Эрика врежется в горло Мойры.

Но прежде чем слово слетело с губ Дункана, волкодав подпрыгнул в воздух и обрушился на Эрика и Мойру. Сар бросался и рычал на них, как дикий зверь, а Мойра и Эрик корчились на земле.

Крики Мойры наполнили воздух, и Дункан бросился к ней. Добежав, Дункан одной рукой поднял Мойру на ноги, а другой оттянул за веревочный ошейник Сара, сжимавшего в зубах шею Эрика.

Пока Сар лаял и рвался из ошейника, Мойра обняла Дункана и уткнулась ему в шею. С ней ничего не случилось,

и Дункан от захлестнувшего его облегчения ощутил слабость в коленях.

– Спокойно! – скомандовал он Сару, который продолжал тянуть его руку, стараясь добраться до Эрика.

Дункан опустился на колени возле Эрика, лежавшего на земле в неестественной позе. Судя по крови, текущей из рваных ран на горле, зубы Сара нашли жизненно важный сосуд.

Дункану следовало радоваться этому, но он не чувствовал удовлетворения. Захлебываясь собственной кровью, Эрик старался что-то сказать, и Дункан наклонился ниже, чтобы его услышать.

– Ты надежный человек, – произнес Эрик между булькающими вздохами, – и я хочу, чтобы ты позаботился о Саре.

– О Саре? – переспросил Дункан, сбитый с толку неожиданной просьбой.

– Она твоя единокровная сестра.

– Сара твоя дочь? – Как мог такой злобный человек произвести на свет маленького ангела, подобного Саре?

– После смерти ее матери ее семья пригрозила обратиться к моему предводителю, поэтому мне пришлось забрать девочку. – Голос Эрика становился все тише. – Я не собирался позволить ей вырасти слабой, но…

– Я буду заботиться о ней – всегда. – Дункан сжал руку отца, и свет в глазах Эрика погас.

Дункану было приятно узнать, что его отец все же имел каплю порядочности. Хотя при жизни он не проявлял заботы о своих детях, но последний вздох Эрик потратил на то, чтобы обеспечить благополучие маленькой дочери.

Дункан хоронил отца на берегу, а вместе с ним и свою горечь.

Он был благодарен Йену, который понял, что Дункану нужно сделать это самому, и удержал в стороне остальных.

С каждой лопатой песка Дункан ощущал, что освобождается от тягот своего детства. Всю свою жизнь он чувствовал, что с ним что-то не так, потому что отец отказался признать его. Став юношей, Дункан понял, что виноват не он, а мужчина, который породил его. Теперь Дункан наконец-то поверил и умом, и сердцем, что недостатки отца не проявились в нем.

Дункан всего добился сам и предпочел быть человеком чести.

В одном Эрик был прав. Необходимость доказывать всем – и прежде всего самому себе – свои способности превратила Дункана в прославленного воина. Но в отличие от отца Дункан применял свое боевое искусство ради защиты других и, когда позволяла обстановка, проявлял к своим врагам милосердие.

Дункан подумал о собственном сыне, жившем под гнетущим влиянием Шона Маккуиллана, и, перестав бросать песок, положил руку Рагнеллу на плечо.

– Научишь меня сражаться, как ты? – спросил его сын.

Рагнелл объяснил, что побежал к Эрику, увидев, что тот сделал такое же обманное

движение, как тогда, когда убил одного из мужчин, которых Дункан оставил охранять их. Хотя вмешательство мальчика чуть не привело к несчастью, оно показало, что Рагнелл обладает врожденными интуицией и храбростью, которые хорошо послужат ему как воину в будущем.

– Да, – ответил Дункан, встретив серьезный взгляд сына. – Защищать свой клан и свою семью – это долг шотландца, и я научу тебя быть храбрым и умелым воином.

Но Дункан надеялся научить его большему, а не просто размахивать мечом. Он хотел ходить с ним под парусом, охотиться и, сидя у очага, слушать интересные рассказы, старинные истории их клана. А быть может, Рагнелл захочет научиться играть на арфе.

Закончив закапывать могилу, он обнял Мойру за плечи, а она прочитала короткую молитву.

И Дункан оставил своего отца с Богом.

Мойра помогла развернуть парус, а потом, устроившись рядом с Дунканом, усадила Рагнелла к себе на колени. Держа одной рукой руль, другой Дункан обнял ее и привлек к себе, а Сар, присоединившийся к ним на корме, лег Мойре на ноги, согревая их. Дождь перестал, и, казалось, все плавание домой до Данскейта обещало быть спокойным.

Вздохнув, Мойра откинула голову на руку Дункана и смотрела на плывущие по небу облака. Долгое время все сидели молча, наслаждаясь мирным плаванием и удовольствием быть вместе после волнений последних дней, и, когда Рагнелл заснул у нее на руках, Мойра почувствовала себя счастливой.

– Надеюсь, Нейл быстро поправится, – заговорила она тихим голосом, чтобы не разбудить Рагнелла. – Он выглядит не хуже, чем когда я оставила его.

– Если не считать, что он ужасно расстроен тем, что пропустил сражение с бандитами. – Приподняв в улыбке уголки рта, Дункан искоса взглянул на Мойру.

– Я рада, что на этой маленькой галере плывем домой только мы трое и Сар.

Кто-то из мужчин управлял боевой галерой, на которой Дункан плыл из Троттерниша, а Йен взял Нейла на свою.

– Для Рагнелла последние дни были тяжелыми, – Дункан посмотрел вниз на лицо спящего сына, – и ты, должно быть, тоже устала, моя дорогая.

– Я смертельно устала, но слишком счастлива, чтобы спать, – улыбнулась ему Мойра. – Я хочу бодрствовать и наслаждаться жизнью.

– Ты проявила храбрость, придя предупредить нас. – Притянув ее ближе, Дункан поцеловал Мойру в волосы. – Сегодня ты спасла многих людей.

От его похвалы сердце Мойры переполнилось радостью. Она старалась найти, как лучше всего заговорить о потере Троттерниша, которая, она понимала, была для Дункана огромной неприятностью, и его замечание предоставило ей удобный случай.

– Я пригрозила убить женщину, сопротивлялась мужчине, собиравшемуся убить меня, нескончаемые часы плыла под ледяным дождем и даже спала вместе с коровой Тирлаг. Поэтому, я надеюсь, ты сможешь понять, что я вовсе не какая-то дурацкая принцесса, мечтающая о роскошных замках.