Вокруг пальца
Шрифт:
Интересно, кто этот олух?
Глава 3
Итак, я, утратив подобие какого бы то ни было достоинства, дергаюсь в конвульсиях на заднем сиденье полицейского авто, а поскольку нить повествования сплетает искренне ваш, традиция требует в этом месте дать поток сонных образов, а может, краткую ретроспективную вспышку. Набросать пару абзацев, навести лоск на предысторию. Прекрасная пресс-перктива, правда? Не считая того, что я вроде как не могу отключиться полностью.
Это
И вот я скриплю зубами достаточно жестко, чтобы выщербить эмаль. Все мое тело залубенело, как гладильная доска, а вокруг моей башки зудит гало мученика.
Мне бы следовало вырубиться. Боль просто несносна.
Сосредоточившись из всех сил, я плюю три слова в лицо Кригеру:
– Садани… мне… снова.
Кригер – мужик верный и просьбу исполняет.
В отключке у меня возникают видения. По большей части о Софии Делано, чего и следовало ожидать, потому что между нами гудит такое сексуальное напряжение, что впору подключать холодильник для пива.
Инцидент, проносящийся у меня в сознании, открывает многое обо мне самом и моих разнообразных подсознательных страхах. Я в своей старой квартире, этажом ниже Софии, и, выходя из душа, обнаруживаю ее стоящей там в спортивной форме, держа мое полотенце на пальце.
– О, малыш, – говорит она, и голос ее преисполнен чувственностью годов потребления «Джеймисона» и «Мальборо». – Ты выглядишь замечательно.
Мне как-то не кажется, что выгляжу я замечательно, да и никогда не казалось. Но вот в моей ванной женщина, напоминающая Оливию Ньютон-Джон в «Ближе к телу» [22] , заявляет, что я замечательно выгляжу, а это всегда недурное начало дня.
22
«Ближе к телу» (Let’s Get Physical) – песня поп-певицы Оливии Ньютон-Джон, вышедшая в сентябре 1981 г. и сразу завоевавшая невероятную популярность.
– Спасибо, София, – говорю я, пытаясь прикрыть причиндалы, не пользуясь руками. Хитро. – Ты тоже выглядишь замечательно. Потрясающе.
Она смеется:
– Малыш, ты даже не представляешь. Я отправляла домой враскоряку мужиков и покрупнее тебя.
Это нечестно. Это женщина самого подходящего для меня возраста, то есть вписывающаяся в мои параметры плюс-минус десять лет, развязна ровно настолько, насколько надо, сексуальной привлекательности ей хватит
Она пятится с полотенцем, и мне не остается ничего иного, как следовать за ней.
– О, малыш, – придыхает она, альвеолярными взрывами согласных заставляя меня ощутить легкое возбуждение, собственную низость и бесхребетность.
«Я не смею злоупотреблять доверием женщины в бредовом состоянии», – вещает моя ангельская сторона.
Другой наплечный демон парирует: «Ага, но будет ли здесь хоть одна жертва? Да ты делаешь даме любезность!»
Я отчасти ожидаю от Софии очередного комплимента мне на погибель, но она вместо того заявляет:
– Я думала, он был больше, Кармин. Разве он не был больше? Тебе следует посмотреть, какой у Дэна.
Хоть я и не знаю, кто из нас должен чувствовать себя уязвленным, но возбуждение выходит из меня, как воздух из проколотого надувного животного, и я бормочу какую-то неуклюжую шутку насчет аспекта зрения. София не смеется, а вместо того вовсю пускается в иносказания:
– Все теперь кажется меньше, как места моих детских игр.
Глубоко. Чересчур глубоко для мужика на полувзводе, выбравшегося из душа.
А на Софию нисходит момент просветления.
– Мне надо бежать, Дэн. Кармин может позвонить, а ежели меня не будет у телефона, начнется обубенный фейерверк.
Выхватывая полотенце из ее пальцев, я киваю. Мне хотелось, чтобы она ушла, но теперь, когда она действительно вознамерилась, я чувствую себя обманутым.
София целует меня так крепко, что мой срам забывает об оскорблении.
– Вот так-то лучше, малыш, – приговаривает она с улыбкой, которая может предназначаться даже мне.
Когда она скрывается, я возвращаюсь в душ.
Я чувствую, что всплываю на поверхность, но взгляд глаз Софии еще со мной. Вот только не небесно-голубых, а скорее грязно-бензинных.
«Это не глаза Софии, – подсказывает мне подсознание. – Обрати внимание на эти густые брови, не говоря уж о резиновой маске для садо-мазо».
С подсознанием у меня отношения довольно открытые. Даже малость нездоровые. Мы много беседуем, что вроде как опровергает то, ради чего его и назвали в первую голову подсознанием.
И тем не менее мой внутренний голос прав. София не щеголяет густыми бровями. Я трепыхаюсь, пытаясь врубиться в ситуацию.
Чувствую стул под собой. Способность вспомнить слово «стул» не обязательно свидетельствует об отсутствии повреждений мозга, но я полон оптимизма. Сквозь туман просачивается все больше информации. К примеру, офисный стул вроде как приковал меня к себе, а в комнате, вмещающей нас со стулом, с потолка ниспадают полотнища розового атласа. А еще я вроде бы совсем голый, не считая розовых кожаных стрингов, которых определенно с утра не натягивал. Может, это не на самом деле? Может, тазер таки перетряхнул мне мозги? Проморгавшись, я возвращаю миру четкость, в чем тотчас же раскаиваюсь.