Вокруг Парижа с Борисом Носиком. Том 2
Шрифт:
В четверостишиях Тхоржевского – Хайяма – гимны радостям любви, дружбы и вина, истинная энциклопедия счастья. Однако, может, под этими березами уместнее их энциклопедия печали и смерти.
Вчера на кровлю шахского дворцаСел ворон. Череп шаха-гордецаДержал в когтях и спрашивал: «Где трубы?Трубите шаху – славу без конца!»…………………………………….Гончар лепил, я около стоял,Кувшин из глины: ручка и овал…А я узнал султана череп голый!И руку – руку нищего узнал.……………………………………..Жизнь отцветает, горестноРусское кладбище под Парижем – истинный некрополь ушедшего XX века. Когда вспоминаешь жизни тех, кто здесь погребен, редкая знаменитость истекшего века остается неупомянутой. Вот трогательная могилка прекрасной женщины Варвары Шайкевич (урожденной Зубковой). Красавица Варвара Зубкова вышла замуж за элегантного завсегдатая петербургских богемных сборищ Анатоля Шайкевича и родила ему сына Андрея. Потом она вышла за литератора Сереброва-Тихонова и родила дочку Ниночку. Ранние воспоминания Нины Тикановой (Тихоновой) переносят нас в многонаселенную квартиру доброго дяди-писателя Максима Горького на Кронверкский проспект – в первые послеоктябрьские годы. Тихонов пользуется в это время полным доверием Горького и секретарствует в издательстве «Всемирная литература». Еще большим доверием Горького пользуется Варвара Васильевна, которую, судя по всяческим мемуарам, связывают с любвеобильным писателем весьма интимные отношения. Дневник К. Чуковского называет ее в самом близком окружении Горького (наряду с его женой М.Ф. Андреевой, М.И. Бенкендорф (Мурой Будберг), Валентиной Ходасевич). Позднее М. Горький вывозит Варвару Шайкевич и маленькую Нину через Финляндию в Германию, но уже на вокзале в Берлине Горький отделяется от Варвары Васильевны, и довольно скоро она получает полную отставку. Ее дочь Нина пишет:
«Я и не подозревала, что в России эта связь длилась уже на протяжении многих лет, что это из-за Горького мама окончательно порвала с Тихоновым, который ее любил по-прежнему. С безграничным доверием она вручила свою и мою судьбу в столь ненадежные руки Горького, приняв решение последовать за ним за границу.
Что пришлось ей пережить, когда все рухнуло? Остаться одной в чужой стране, где ей некому было протянуть руку помощи? Даже своему сыну она никогда не говорила всего.
Для нее все было кончено, а ей ведь еще не было 38. Как она еще была хороша и молода, с этой ее прозрачной белизной! Какой была она честной, доверчивой и беззащитной перед злом! Хрупкая, нежная, терзаемая материальными трудностями, Варвара Васильевна сохраняла волю и гордое достоинство. В самые трудные парижские годы, перед войной, когда в туфельках с дырявой подошвой она работала на фабрике и когда казалось, что сын ее уже не поправится, она не жаловалась и не показывала, как ей трудно…»
Надо сказать, что бедная Варвара Васильевна попала в число самых обездоленных женщин эмиграции (их насчитывают чуть более 3 % от числа русских эмигранток), вынужденных влиться в толпу фабричных работниц.
Сын выжил, а что до Варвары Шайкевич, то огорчения, по словам дочери, «раньше времени свели ее в могилу, но при этом не смогли ее сломить.
В семье у нас принято было говорить о Горьком, как будто ничего не случилось. Ни слова горечи или насмешки. Ты умела любить, мамочка…
Она сожгла перед смертью все письма».
Женские судьбы и женские тайны насельников знаменитого русского кладбища еще драматичнее, чем мужские. Вот могила бедной дочери одного из самых богатых людей дореволюционной России Натальи Саввовны Третьяковой-Мамонтовой. Наталья Саввовна вышла замуж за Сергея Николаевича Третьякова, внука знаменитого промышленника и коллекционера, одного из двух Третьяковых, что дали свое имя московской галерее. Родила ему троих детей. До революции С.Н. Третьяков стоял во главе семейной фирмы, был видным дельцом – человек красивый, образованный, представительный. Позднее он занимал видный пост во Временном правительстве. Разоренный октябрьским переворотом, он начал пить. В 1919 году Третьяков был министром у Колчака в Сибири, позднее, уехав к семье в Париж, участвовал в возрождении русского Торгово-промышленного союза. Удачная продажа (семье Рябушинских) Костромской мануфактуры не спасла Третьяковых от бедности. Наталья Саввовна торговала парфюмерными изделиями, одна из ее дочерей шила шляпки. Третьяков пил все больше и был завербован советской разведкой. Видимо, на ее деньги он и снял три квартиры на рю Колизе, где разместились отдел Русского общевоинского союза и Торгово-промышленный союз. По утверждению некоторых авторов, это у Третьякова, над штабом Общевоинского союза, спрятался агент ГПУ генерал Скоблин, убегая от погони. В кабинете начальника I отдела РОВСа и в Торгово-промышленном союзе были с помощью Третьякова установлены подслушивающие устройства ГПУ, позднее обнаруженные гестаповцами. Сергей Третьяков был отправлен немцами
Не легче пришлось благородной Лидии Давыдовне Кутеповой (урожденной Кутт). В 1930 году, когда муж Лидии Давыдовны отважный генерал Кутепов был посреди дня похищен агентами ГПУ на парижской улице, самое трогательное внимание проявляла к безутешной вдове знаменитая лирико-патриотическая певица Надежда Плевицкая. Муж Плевицкой, помощник генерала Кутепова в Общевоинском союзе генерал Николай Скоблин, был тоже очень внимателен к бедной вдове, и весь Париж был растроган добротой знаменитой военно-эстрадной пары. Кто ж знал тогда, что похищение Кутепова было первой крупной акцией завербованных ГПУ Скоблина и Плевицкой! Беды Лидии Давыдовны Кутеповой не были исчерпаны потерей мужа. Ее сын Павел, которому было в ту пору всего пять лет, успел позднее принять участие в борьбе против большевиков на стороне немцев и двадцати лет от роду был взят в плен в Сербии. Приговоренный к смертной казни, которая была заменена ему двадцатипятилетним тюремным заключением, он пробыл в знаменитой Владимирской тюрьме десять лет, в течение которых был перевоспитан так фундаментально, что ему была доверена деликатная переводческая работа в Московском патриархате (там работали уже А. Казем-Бек и другие не менее опытные профессионалы) и даже разрешена (или поручена) в 1958 году поездка в Париж. Понятно, что он вернулся из поездки в Москву, где и умер в 1983-м. Так что не исключено, что бедной Лидии Давыдовне удалось взглянуть на сына хоть перед смертью.
Всего на несколько лет пережила своего бедного мужа похороненная здесь сестра моего парижского знакомого Н.В. Вырубова княгиня Ирина Васильевна Лобанова-Ростовская. Ирина Васильевна (дочь Василия Васильевича Вырубова), ее муж князь Дмитрий Лобанов-Ростовский и их сын (живущий ныне в Лондоне крупный специалист в области геологии и банковских капиталовложений, известный коллекционер, искусствовед и правозащитник Никита Лобанов-Ростовский) находились после войны в болгарской тюрьме. Из тюрьмы княгиню и ее сына выручил брат Ирины Васильевны, герой Сопротивления Николай Васильевич Вырубов. Но муж похороненной здесь княгини Ирины Васильевны Лобановой-Ростовской, потомок одного из старейших родов России князь Дмитрий Иванович Лобанов-Ростовский, был сорока лет от роду безвинно расстрелян в 1948 году на мысе Пазарджик болгарскими «органами» (может, впрочем, по просьбе братских советских органов). Княгиня, его вдова, выйдя из тюрьмы, умерла сорока пяти лет от роду: после такого не заживешься…
Раз уж мы заговорили о русских аристократках, можно отметить, что они проявили в тяжких условиях эмиграции большое мужество, жизнестойкость и трудолюбие. Одни из них встали за стойки русских ресторанов, составивших славную эпоху в жизни Парижа, другие гнули спину и портили глаза над вышивкой и шитьем. Под березами Сент-Женевьев-де-Буа упокоились русские портнихи, стилистки, манекенщицы из «лучших домов» прежней России и лучших Домов моды Парижа 20–30-х годов. Те, кто останавливаются над украшенной французскими орденами надгробной плитой графини де Люар, не всегда знают, что здесь погребена известная некогда всему Парижу «русская красавица Гали Баженова», знаменитая «русская блондинка», манекенщица Дома моды Шанель, дочь генерала Генерального штаба, командира 2-й бригады Дикой дивизии кабардинца Константина Николаевича Хагондокова и Елизаветы Эмильевны Хагондоковой. Русская красавица кабардинка Эльмисхан Хагондокова (в первом браке Баженова, во втором – де Люар) и сама стала героиней во время Второй мировой войны. На боевой фотографии генеральская дочь, завотделением передвижного госпиталя, 46-летняя Гали ничуть не уступает осанкой стоящему рядом с ней кумиру Франции генералу де Голлю.
В 1934 году Гали вышла замуж за сенатора и землевладельца графа Станисласа де Люара, сына маркиза де Люара, и перешла в католичество, приняв имя Ирен. В войну Гали-Ирен командовала хирургическим отделением передвижного госпиталя, участвовала в освобождении Италии, а позднее получила орден Почетного легиона из рук президента Франции де Голля (отважно сражался плечом к плечу с американцами и ее сын от первого брака Николай Николаевич Баженов).
Отпевали графиню де Люар, как всех французских героев, с воинскими почестями в часовне Дома инвалидов, а похоронили здесь, на русском кладбище, где французская аристократка Ирен снова стала русской кабардинкой Гали…
Под некоторыми из символических надгробий (кенотафов) русского некрополя нет захоронений. На участке воинов-дроздовцев стоит надгробие генерала Дроздовского. Героический 38-летний военачальник (незадолго до смерти произведенный А.И. Деникиным в генерал-майоры) Михаил Дроздовский был вывезен из Екатеринодара в гробу отступающими дроздовцами и тайно похоронен в Севастополе. Все шестеро боевых друзей, которым известно было место его захоронения, уже Там…
Выжившие дроздовцы тридцать лет спустя (в 1952 году) поставили на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа памятник своему отважному командиру и боевым друзьям…