Вокруг света за 280$
Шрифт:
К счастью, возвращаться к Морозовым всю дорогу пешком нам не пришлось. Вскоре нас нагнал «Лендровер». Лесник кружил по лесу и брал пробы воды во всех ручьях и речушках. Но мы никуда и не спешили, наслаждаясь теплом в натопленной горячей печкой кабине. Приехали мы уже совершенно сухие.
Панкратий вернулся вечером со стройки. Он помогает соседям делать внутреннюю отделку. За ужином разговор зашел об австралийских русских. Они знают почти всех, с кем мы успели встретиться за семь месяцев в Австралии.
Кроме Георгия у Панкратия с Лидией есть еще один сын — Николай. Он занимался балетом, выступал на сцене
— Николай путешествует по всему миру, почти как вы, — сказала Лидия. — Не автостопом, конечно, но в отелях он никогда не останавливается. У него во многих местах уже есть знакомые, а если нет, то он быстро вступает в контакт. Например, в Италии, едва войдя в вагон идущего в Париж поезда, он громко спросил: «Говорит ли здесь кто-нибудь по-английски?» Откликнулась какая-то француженка. Всю дорогу они с Дениз проболтали, а когда приехали в Париж, она пригласила Николая остановиться на две недели у нее в трехэтажном особняке. Потом они еще две недели проездили вместе по Франции и Испании. А на следующий год Дениз гостила у нас в Сиднее.
Побывал Николай и в России, познакомился там с товарищами по несчастью — такими же спинальниками — и поразился тому, в каких условиях они живут. С тех пор он постоянно оказывает им гуманитарную помощь. Каждый год приглашает несколько человек, оплачивая им билет, на соревнования инвалидов. Сам плавает, играет в баскетбол. Российское телевидение сняло про него документальный фильм. Когда его продемонстрировали, пошли письма со всех концов Союза. Проблема у многих была общая — не хватало инвалидных колясок, а те, что были, ни на что не годились. Это и побудило Николая основать фирму, которая специализируется на разработке и производстве уникальных колясок.
Попрощавшись с Морозовыми, мы отправились сразу в Порт-Артур. Бухта Порт-Артур была открыта капитаном Уэлшем в 1828 г., а уже через два года в заливе Руссель была основана каторжная тюрьма. К 1840 г. в ней было уже около 2000 заключенных. Они трудились на строительстве кораблей и лодок, на производстве одежды и обуви, кирпичей и стройматериалов, мебели и предметов ширпотреба, выращивали овощи и пекли хлеб. Бежать было некуда, море кишело специально подкармливаемыми акулами, а узкий перешеек, соединявший полуостров с основной частью Тасмании, патрулировался свирепыми собаками.
Всего до закрытия тюрьмы в 1877 г. в Порт-Артуре побывало около 12 000 заключенных. После закрытия тюрьмы оставшиеся бесхозными бараки стали разрушаться и гореть, а каменные здания переделали в отели и жилые дома. Само же поселение, основанное на месте тюрьмы, переименовали в Карнарвон, чтобы избавиться от воспоминаний о каторжном прошлом. Но в начале двадцатых годов XX в., с появлением в Австралии первых туристов, вернули прежнее название — Порт-Артур. Из бывшей тюрьмы сделали самую известную историческую достопримечательность всей «страны каторжников». Но, видимо, над этим местом тяготеет какой-то злой рок. 28 апреля 1996 г.
Сельские дороги в центре Тасмании, как и в России, не асфальтированы. Машин там мало, везут недалеко. Зато виды прекрасные. Это успеваешь оценить, даже когда едешь в открытом кузове пикапа (в Австралии это запрещено, но на сельских дорогах полиции не бывает), пытаясь удержать равновесие, не вывалиться за борт и не испачкаться в мазуте.
Выйдя у знака «Тропический лес», мы пошли прогуляться по тропинке. Вначале она минут десять идет между огромными поваленными деревьями и гигантскими папоротниками — это и есть тропический лес, а потом — два часа вдоль быстрой горной речки, где лес уже самый обычный: сухой, засыпанный опавшей листвой.
В Сванси нас подобрала Джоана из Национального парка Freycinet.
— Тасманийские дьяволы водятся по всему острову, но именно в нашем парке их больше всего! Зверек этот мелкий, размером с кошку, и для человека он никакой опасности не представляет. А дьяволом его называют за отвратительный запах, неприятный душераздирающий вопль и, главное, за очень крепкие зубы и мощные челюсти. Ими он съедает животных, обычно падаль, целиком, вместе с костями. Правда, от такого интенсивного использования зубы быстро стачиваются. Поэтому живут тасманийские дьяволы не больше шести лет.
Свернув с главной дороги, через ворота с устрашающей надписью «Частные владения, вход строго воспрещен!» мы въехали в густой лес и долго по нему петляли, пока не подъехали к похожему на барак недостроенному дому.
— Выбирайте место для палатки, — разрешила вышедшая женщина.
Я огляделся вокруг. За деревьями синело море.
— Лучше мы туда пойдем спать.
Хозяйка нас отговаривать не стала.
— Только не заблудитесь, прямой тропинки к морю нет, в лесу много дорожек — каждый прокладывает свою.
Мы шли к морю «по азимуту» — вначале по заброшенной колее, затем свернули на тропинку. Несколько раз попадали на развилки и сворачивали наобум, пока окончательно не сбились с пути. Хорошо еще, что море оттуда было уже видно достаточно отчетливо. Но идти к берегу пришлось напролом через колючий кустарник.
Обессиленные хождением напрямик, мы вышли к прибрежным песчаным дюнам как раз в том месте, где стоял обращенный к морю большой щит с надписью: «Вход строго запрещен» (вход именно туда, откуда мы и пришли).
Так мы попали на Дружественные пляжи (Frendly beaches). Больше десяти километров прекрасного белого песка. И ни единой живой души! Место до того пустынное, что плавающие в лагуне черные лебеди совершенно не боятся людей. Сколько я не шумел и не размахивал руками для того, чтобы снять на видеокамеру, как они взлетают, они нисколечко не испугались.
На следующее утро мы попали к немке-путешественнице. Бетина, как и все немцы, умеет и любит считать деньги: ночует по самым дешевым молодежным общежитиям, питается продуктами из супермаркетов. И на арендованной машине ездит из экономии. На автобусе посещение всех достопримечательностей Тасмании обошлось бы дороже.