Вокруг света за 280$
Шрифт:
Ситуация складывалась так, что, казалось, мы не сможем попасть в Новую Зеландию. Продолжение кругосветки оказалось под вопросом. А в начале июля под Самарой должен был состояться очередной фестиваль авторской песни имени Валерия Грушина. Татьяне Александровне, которая за 30 лет пропустила только два из них, очень захотелось домой. Деньги на обратный билет у нее были — те самые 1000 долларов, которые она отложила из заработанных на цветочной ферме денег. Билеты в Россию в конце июня — дефицит, но нашлось одно свободное место на рейс, отправлявшийся из Брисбена 26 июня. Оставалось решить, что же делать
— А не съездить ли нам на эти дни в Тувумбу и Хамптон? Повидаемся со своими знакомыми…
Путь из Брисбена в Хамптон нам уже знаком: на пригородной электричке до Ипсвича, потом через мост и налево. Англичанка Розмари, увлеченно рассказывая, каких успехов она достигла на ниве торговли «Гербалайфом», подбросила нас до Тувумбы. А там нас подобрал повар. Всю дорогу он убеждал нас, как любит путешествовать, а потом признался, что уже пять лет не был в отпуске. Ему все казалось, что у него недостаточно много денег, чтобы можно было себе позволить отдохнуть.
На цветочную ферму приехали в сумерках. Бред с Ольгой встретили нас как своих друзей, хотя и удивились, что мы еще не в Новой Зеландии. За ужином я рассказал о нашей поездке вокруг Австралии и спросил:
— А не найдется ли для нас какой-нибудь работы на три дня?
У меня денег не было вообще, а Татьяна Александровна все потратила на билет и очень страдала из-за того, что не на что было купить сувениры для детей и внуков.
И работа для нас действительно нашлась. Три дня мы собирали с полей старые прохудившиеся шланги. Работа, вначале показавшаяся простой и легкой, оказалась сродни бурлачеству — ухватишься за конец шланга и тянешь его изо всех сил, пока он не порвется или не застрянет намертво в корягах или густой траве. Тогда нужно его освободить и опять тянуть. Ума большого не нужно, но мышцы качались, как в тренажерном зале.
Ночевали мы в палатке, которую поставили на склоне, под раскидистым деревом, с видом на долину. На газовой плитке кипятили чай и варили лапшу. Костер разводили для собственного удовольствия, как будто стараясь наверстать упущенные возможности. В Австралии мы делали это всего два раза: с Лизой и Марком на стоянке возле Бангл-Бангл и в Вумере, на территории ядерного полигона. И один раз погрелись у костра, который во время нашего первого приезда в Кентлин жгли возле русских бараков. Вот и все! И это почти за год путешествия по стране! Хотя, честно сказать, в Малайзии, Сингапуре и Индонезии мы костров вообще ни разу не разводили. Настоящая туристическая жизнь у нас была только в Лаосе да еще немного в Таиланде.
Когда мы в последний день заканчивали работу, ко мне подошел Бред.
— А ты не хотел бы после того, как проводишь Татьяну на самолет, вернуться назад, поработать еще недельку на ферме?
— Нет. Я не собирался.
— А мог бы.
У меня оставалось еще две недели австралийской визы, а планов не было вообще никаких. Что я буду делать после того, как виза закончится, а продлить ее, как я слышал, невозможно (мы уже продлились до самого максимума — в Австралии это один год с момента въезда). Если я за две недели никуда не выеду, то мне придется оставаться в Австралии нелегально. И тогда я уже точно
Утром Татьяна Александровна попрощалась с Бредом и Ольгой, а я пообещал через пару дней вернуться. Ольга подбросила нас до Хамптона. А там нас подобрал Робби, который ехал покупать трейлер. Он где-то по объявлению нашел его всего за 90$. Похоже, хозяева просто хотели сбагрить ненужную им железяку. А Робби не смог удержаться от соблазна купить по дешевке, может быть, совсем и ненужную ему вещь. Дом у него и так был заполнен такими несуразными, купленными на распродажах вещами, а двор — какими-то ржавыми механизмами. Он и стены у себя в доме покрасил в грязно-желтый цвет только потому, что краска этого оттенка, как никому не нужная, продавалась с большой скидкой.
Робби провез нас через лес по грунтовым дорогам и вывез на трассу уже за Тувумбой. Там нас подсадил очень угрюмый мужик.
— До Брисбена? Счастливый день для вас, — он сказал это таким замогильным голосом, что мне стало не по себе.
Чтобы как-то разрядить обстановку, я сказал о том, что нас здесь высадил наш знакомый, а в Брисбене нас уже ждут друзья.
— Вы зря кладете рюкзаки в багажник. Люди встречаются разные. Вдруг вам придется срочно выскакивать?
— У нас денег нет, а в рюкзаках — палатка и спальные мешки.
— Можете без спальных мешков остаться, — по его мрачному виду и голосу можно было подумать, что он и сам приценивается, не стоит ли выкинуть нас где-нибудь по пути и завладеть нашим багажом.
До сих пор удивляюсь, что мы доехали с ним до Брисбена без приключений.
Проводив Татьяну Александровну на самолет, я впервые после полутора лет кругосветки остался один. До Ипсвича добрался на электричке. Пришел на уже известное место. Стемнело, но, к счастью, оказалось, что там есть уличные фонари. На удивление быстро застопился грузовичок.
— До Тувумбы?
— Почти.
Я сразу заметил, что в кабине было место только для одного пассажира. Если бы мы были вдвоем, пришлось бы ждать следующей попутки.
— Грахам Парсонс, — представился наголо бритый, немного бандитского вида шофер. — Рюкзак можешь положить в кузов.
Он вышел и открыл заднюю дверцу. Внутри — пусто, за исключением комочков земли и нескольких горшков с рассадой.
— Работаете на цветочной ферме?
— Нет. В питомнике.
— А Бреда Воллей знаете?
— Это еще километров тридцать за Тувумбой. Вряд ли ты туда сегодня доедешь. Ночь уже. А где будешь ночевать?
— У меня в Тувумбе есть пара знакомых русских.
Утром, стоя на обычной позиции на выезде из Тувумбы в сторону Хамптона, я застопил… вьетнамку Дьем и приехал с ней прямо на ферму. Только поэтому и успел к самому началу рабочего дня.
Начались трудовые будни. Работа уже знакомая и привычная для такого квалифицированного «работника цветочной фермы», каким я стал в Австралии. Ночевал я на дальнем поле. Палатки у меня не было (Татьяна Александровна неоднократно предлагала мне ее оставить, но я решительно отказался), но в хорошую погоду я спал под открытым небом, а в дождь прятался под крышу амбара, где хранились удобрения, ядохимикаты и инструменты.