Вокзал Ватерлоо
Шрифт:
— Скажи мне, — наконец произнес он, — твой парень… на фронте?
— Да, — ответила Мод. — Он служит в ВМС. — Она испытала душевный трепет, произнося эти слова: они звучали так гордо, так значительно. Она представила Стивена, в военно-морской форме, стоящим на палубе военного корабля, хотя понятия не имела, где он на самом деле находится.
— Ясно, — сказал Аллен. — Что ж, ладно. — Он помолчал. — Но, если вдруг что-то изменится, Мод, помни, что есть я, хорошо?
— Не изменится, — тихо ответила Мод.
— Ты любишь этого парня, — невесело заключил доктор Дрейк. Мод кивнула.
— Что ж, тогда удачи вам обоим, — пробормотал Аллен и быстро удалился в одну из комнат, где размещались
Как-то Мод заметила, что он болтает с одной из других медсестер, миниатюрной общительной женщиной из Кентиш-тауна по имени Валери, а вечером следующего дня увидела, как они вместе, смеясь, вышли из госпиталя и куда-то направились.
В те дни смех раздавался нечасто. Палаты полнились звуками боли и страданий, которые время от времени заглушали скрипучие голоса дикторов радио, рассказывавшие о британской армии и о немецкой и сообщавшие мрачные прогнозы на будущее.
В феврале вышло распоряжение о соблюдении светомаскировки, согласно которому в Лондоне и вокруг столицы с наступлением вечера запрещалось включать свет. После заката весь госпиталь погружался в темноту, и Мод во мраке обходила палаты, на ощупь пробираясь от кровати к кровати. Остановившись у одной, она спрашивала: «Мистер… Уэйнтроп, это вы?», потом, дождавшись ответа, переходила к следующей койке, брала за руку лежащего на ней раненого, чтобы даровать ему утешение.
В госпиталь прибывали все новые и новые раненые. Война, медленно и аморфно расползавшаяся по всей Великобритании, теперь была такой же реальностью, как и умирающие покалеченные мужчины, которых в госпиталь доставляли каждый день. Стивена, слава богу, среди них не было. В своем воображении Мод видела его, словно наяву. Его образ не блекнул, хотя у нее не было ни его фотографии, ни писем. Он не превращался в тень, в расплывчатый силуэт. Для нее он оставался человеком из плоти и крови, и, когда ей вдруг требовалось мысленно пообщаться с ним, она удалялась в свою крошечную комнатку, доставала подаренный ей Стивеном поэтический сборник А. Л. Слейтона и читала вслух балладу «Роза и Олень», пока ей не начинало казаться, что он сидит рядом и читает вместе с ней.
Однажды после полудня у Мод выдались свободные часы, и она, сев в автобус, отправилась в Лондон, чтобы купить пальто, в котором остро нуждалась. Эдит в тот день работала и не могла поменяться сменой с кем-то из медсестер, поэтому Мод поехала одна. Было холодно, лил ледяной дождь, на улицах колыхалось море черных зонтов, и, когда автобус прибыл в город, Мод пожалела, что приехала. В Лондоне царило уныние. Отовсюду на глаза лезли набранные жирным шрифтом газетные заголовки, люди спешили мимо по каким-то своим безрадостным делам. Мод с тревогой осознала, что легко может представить столицу после бомбежки — разрушенные старые здания, дворцы, башни, Биг Бен [8] , оповещающий город о наступлении рокового часа. В своем воображении она видела рушащиеся дома, обваливающиеся потолки, клубы черного дыма, слышала несущиеся со всех сторон крики и вопли.
8
Биг Бен (Большой Бен) — колокол часов-курантов на здании парламента в Лондоне, бой которого передается ежедневно по радио как сигнал точного времени, весит 13 тонн, назван по прозвищу главного смотрителя работ Бенджамина Холла, занимавшего эту должность в 1856 г.
Слезы застлали Мод глаза, словно Лондон и впрямь уже бомбили,
9
«Харродз» — один из самых фешенебельных и дорогих универсальных магазинов Лондона
В свое время Стивен верно заметил, что легкое коричневое пальтишко Мод — это сплошное недоразумение, а в этом году и вовсе выдалась самая холодная зима за пятьдесят лет, и ей требовалось что-то пусть и не столь элегантное, но очень теплое — пальто, которое могло бы защитить ее от колючего ветра. Стоя в безлюдном отделе женской верхней одежды, Мод быстро перебирала пальто на вешалке, ища свой размер, и вдруг увидела в соседнем ряду знакомое лицо.
Это была Хелена, жена Стивена. Мод ее сразу узнала.
Ей стало дурно; она была напугана, испытывала чувство вины. Женщины стояли по разные стороны скрипучей вешалки, выбирая подходящие пальто, и теперь, одновременно подняв головы, встретились взглядами. Момент был ошеломляющий, выбивающий из равновесия, но деваться было некуда.
— Здравствуйте, — поприветствовала Хелену Мод.
— Здравствуй, — медленно произнесла та. — Мы разве знакомы?
— Вы, наверно, меня не помните, — сказала Мод. — Я — Мод Лейтем. Мы встречались в Оксфорде, миссис Кендалл. Ваш муж был моим наставником.
Хелена помедлила и кивнула.
— Ах, да, вспомнила.
Мод отметила, что вид у жены Стивена осунувшийся, лицо без косметики, губы бледные, веки такие же тяжелые, как и в ту их единственную встречу на крытом рынке в Оксфорде. Правда, вместо модной шляпки с пером теперь на голове у Хелены был простой кашемировый капюшон, лишь подчеркивавший ее болезненность.
— Я хочу купить пальто, — смущенно объяснила Мод, но ей отчаянно хотелось сказать совершенно другое: «Хоть я и не вправе это знать, но, прошу вас, расскажите все, что вам известно про Стивена: где он, как он, не грозит ли ему опасность, когда я вновь увижу его?»
— Я тоже, — сказала жена Стивена. — Правда, выбор удручающий, черт бы побрал эту войну.
— Разве вы не должны были эвакуироваться? — спросила Мод.
— Формально я в эвакуации, — отвечала Хелена. — Когда началась война, сразу же уехала из Оксфорда в Глорихед, наше семейное поместье в Девоне. Но в деревне я места себе не нахожу и время от времени выбираюсь в Лондон, чтобы немного развлечься. — Она помолчала. — Слушай, пойдем выпьем по чашечке чая.
Мод вздрогнула. Нелепая ситуация: она пьет чай в неформальной обстановке с женой своего возлюбленного! Мод понимала, что ей следует отказаться, придумать какую-то отговорку, но мысль о том, что она может узнать хоть что-то о Стивене, была слишком заманчива, и вместе с миссис Хеленой Кендалл она отправилась в кафе универмага «Харродз».