Волаглион. Мой господин. Том 2
Шрифт:
Катерина с Ричардом вновь сцепляются в перебранке и носятся по гостиной. Макс разговаривает с дорожным знаком, а я вспоминаю, что Иларий просил зайти к нему еще двадцать минут назад. Закидываю в рот тарталетку с икрой и собираюсь уходить, но краем уха слышу разговор Висы и Сары. Оборачиваюсь. Сухим горлом сглатываю ком. Вампир почти придавил ведьму к кухонному гарнитуру, и я вот-вот взорвусь от этой сцены.
— Любить без ответа — жестокая пытка, в агонию ты заковала меня, возможно, в глазах твоих я — лишь ошибка, но судьба нас свела, и оттает броня...
— Кто-то
Виса опирается руками о тумбы, заслоняя для Сары путь к отступлению, и громким шепотом произносит:
— Мое черное, но влюбленное сердце.
Сара берет бокал и наливает вина, подает вампиру.
— Остудись, mein freund.
— Разве это возможно? — предвкушающе выговаривает он и заправляет рыжую прядь за ее ухо.
— Возможно. Не забывай. — Сара прикладывает палец к его губам, предотвращая поцелуй. — Я принадлежу Волаглиону.
— Значит, — с безумным азартным взглядом отвечает Виса. — Я убью его.
Сара поворачивает голову на меня. На вампира. После чего — истерически хохочет.
— Позвал смотреть на то, как ты переодеваешься?
— Хотел спросить какой пиджак тебе нравится больше? — Иларий застегивает тонкий белый ремень на джинсах. — Желтый или зеленый?
— Лари, — отвечаю, не моргая и без эмоций, — я похож на стилиста? Или ты видишь в этом районе, — указываю на свою грудь, — женские сиськи?
— Ясно, ты без настроения, — сокрушенно констатирует парень. — Впрочем, как и всегда.
— Без настроения? Спешу напомнить: меня убили. Всего пару месяцев назад. Предлагаешь забыть, что я ходячий труп, напиться и от счастья кататься на люстре?
— Хотя бы лицо сделать попроще.
Иларий берет лак для волос, расческу и нападает на меня. Без предупреждений!
— Да погоди! Я уложу твои волосы. Тебе понравится. — Он крутится вокруг мотыльком, старается пробиться через мой барьер сопротивления. — Твоя форма лица...
— Да какая к черту форма лица? — я выбиваю флакон из его рук. Кашляю от запаха. Терпеть не могу ароматы лаков для волос!
Иларий отступает.
— Понимаю, ты был дизайнером, тебе, вероятно, хочется наряжать кого-то. Но я не кукла.
Парень без слов поднимает лак с пола. Его лицо неожиданно принимает серьезное и ущемленное выражение. Я задел его больное место? Тем, что отказался наряжаться? Положение смешное, но мне тяжело видеть его таким. Более того, после моих слов, зелень в радужках Илария потускнела и первый раз за все время я думаю о том, что, возможно, ему невыносима эта жизнь. В его утонченных чертах — грусть. Она поглощает. И мне стыдно. Почему я так взъерепенился? Конечно, он скучает по прошлому. Я опять думаю лишь о себе.
— Слушай, Лари... извини. Я не в духе.
— Из-за Висы? — осторожно уточняет он.
— И это тоже. В общем, — с размаху хлопаю в ладоши и разваливаюсь на кровати, — я не против. Хочу посмотреть, что ты там собирался сделать на моей голове, хотя, честное слово, чувствую себя бабой.
— Называется — следить за собой.
— Знаю. Просто... неуютно, понимаешь?
Иларий
Пока личный стилист резво прыгает вокруг, я оглядываю комнату. Ни разу сюда не заходил. Старинная мебель отмыта до блеска. У окна пять горшков с белыми орхидеями: Инга говорила, что это невероятно капризное растение, пусть и красивое. В углу швейная машинка. Ха, я глазам не верю! Значит, Иларий не только заказывает дорогую одежду. Он ее шьет. Удивительный парень.
Правая стена занята полками с книгами. Их больше двух сотен. Я не тот, кто любит читать, хотя и прочел недюжинное количество книг, благодаря отцу. У меня занятий других не было. Вот и все. Иларий — иное дело. Он дни напролет проводит за вином и приключенческими романами. Я понимаю. Так он получает то, чего нет, но чем хотелось бы обладать. Пребывая в очередной истории, он ощущает вкус свободы. Вкус недоступного. Это тоже наркотик. Книжные черви — наркоманы не меньше, чем торчки в притонах. Просто у каждого свой иллюзорный мир.
— Не шевелились, пожалуйста, — сосредоточенно просит Иларий.
Я в это время привстал, прельщенный снегопадом за окном. Замело по пояс. Утром Сара пробиралась через снежные лавины раскапывать могилы во дворе: ей срочно понадобилось о чем-то поболтать с усопшими. В любое время, утром или поздней ночью, она бежит к ним со своими невзгодами. Она это скрывает. Но я знаю. Подслушал несколько раз. Для нее три каменные глыбы стали дневником. Она делится с ними мыслями. И мне безумно хочется узнать, кто же там похоронен.
— Слушай, расскажи о Ричарде. — Я зеваю во весь рот. Скучно сидеть на одном месте больше десяти минут. — Уж больно любопытно. Мужик в теле попугая. Обалдеть!
— Я застал, когда он еще был человеком, — разбрызгивая лак, говорит Иларий. — Сильный колдун.
Плююсь. Лак залетает в рот. На языке горечь.
— Что с ним случилось?
— Он маг и ученый. Ядерная смесь. Три года назад Рич проводил опыты с переселением душ. Ну и... поменялся сознанием с попугаем.
— В его человеческом теле попугай?
— Кэт ввела его настоящее тело в кому. Надеялась, что получится вернуть мужа, но до сих пор ничего не вышло.
— Он постоянно возмущается, — смеюсь я, оглядывая цветные, очевидно дизайнерские, костюмы в открытом шкафу Илария. — Говорит, что жена спит с другими.
— Да, но понимаешь... Кэт не бросила его. Среди ее любовников были известные сценаристы, архитекторы и бизнесмены, но... она никогда не забывала о Риче. На самом деле он ценит это. Ведь те же деньги любовников она тратит на своего мужа... попугая, — Иларий издает смешок. — Как по мне, это и есть настоящая любовь.