Волчье кладбище

Бранто Тони

Иной раз во время бессонницы я всё жду, когда Адам, давно отошедший ко сну, вдруг повернёт по-совиному голову и я увижу вновь эти глаза. И всё не из-за какого-то ужаса пережитого, а потому что в Адаме прячется садист. Если порассуждать, не так уж и прячется, а в открытую проводит свои эксперименты над людьми. Мы с ним братья по случаю. Мясорубка военная нас в один фарш сдавила. Но в наших отношениях я – как дым, не имеющий силы против железа.

Пошарив в тумбочке у изголовья кровати, я достал моток ниток с иглой и запасную пуговицу, затем снял рубаху. Пуговица плоская,

но ведь меня дед учил, как делать ножку из нитки. Так что минут за десять справлюсь.

– У меня есть для тебя поручение.

– Всё что пожелаешь, – опять сквозь зевок ответил я.

Адам сосредоточенно набивал рюкзак учебниками.

– Задание с целью перевоспитать тебя. И пожалуйста, прими это не как обузу. Просто так будет лучше, – подытожил он, а затем шлёпнул готовый рюкзак у выхода.

Мне кажется, я был пока что главным экспериментом в его практике. Время от времени Адам подыскивал мне нужную, на его взгляд, почву, сажал, как растение, удобрял и следил за плодами своих опытов. Но вы ведь знаете третий закон Ньютона: действие рождает противодействие. В векторной форме это выглядит так:

m?a? = – m?a?,

где а значит Адам, а m значит Макс. Иными словами, Адам читает нотации, а я сопротивляюсь. Как видите, я всегда выхожу со знаком минус.

– Лучше для кого: тебя или меня? – спросил я. Хотя ответ и так знал.

Адам заботился обо мне, как о своём сыне. Сублимировал в меня всё то, чего недополучил от отца. Их отношения, вернее их скупость и непродолжительность, были корнем всей повёрнутой сущности Адама. Когда ему становилось особо паршиво, он брался щёлкать меня и вытряхивать из всех моих кладовых содержимое, отвлекаясь таким образом от собственного содержимого.

Даже за девять лет я не научился быть готовым к тому, что меня в любой момент раскусят, хотя стараюсь этого не показывать. Но будто бы Адаму требуется что-то показывать. Слова его частенько задевают меня за живое. А его взгляд – хотя, возможно, только цвет глаз ореховый – мне сегодня почудился во взгляде Джульетты. И я понял, что не давало мне пойти с ней на завтрак. В её глазах был слишком тот карий оттенок. Слишком. А я его давно уже стал бояться.

Монстр, взаправду. Точно монстр.

Глава 5

Молоко Девы Марии

Дарт внезапно вырос в коридоре посреди толпы сразу после занятий. Мы почти столкнулись. Невозможно было понять, что у него на уме. Это серое лицо всегда выражало одно и то же – мрачность, а его плечи обязательно выдавали напряжённость. Он напоминал старую верную трость, которой периодически пользовался его начальник.

– Мистер Гарфилд, мистер Карлсен, переодевайтесь. После обеда жду вас у выхода из южного крыла.

– Мы переоденемся после обеда, – говорю я. – До регби два часа.

– Сегодня вы не тренируетесь. – Дарт не отводил испытующего пристального взгляда.

– В смысле,

как не тренируемся?

– Вам предстоит выкорчевать весь чертополох. За нарушение порядка.

– О! – удивлённо прокомментировал Адам. – Чертополох нарушил порядок?

Дарт ещё более выпрямился.

– Мистер Гарфилд, вы наказаны за организацию непристойного поведения ряда учеников, мистер Карлсен – за неявку на утреннее собрание.

– Организация непристойного поведения? – Я чуть не прыснул со смеху. – Что за нелепость?

– В каком смысле весь, сэр? – спросил Адам, поправляя очки.

– Весь, что на западной стороне сада. Это понятно? – Дарт по привычке скрестил кисти рук внизу живота.

– Яснее некуда, сэр. Мистер Кочински посчитал такое решение верным?

– Полагаю, других он не принимает, – ответил Дарт. – Впрочем, по мне, такое наказание – благодать Божия. Я предлагал нечто иное.

Подмывало съязвить про его былые времена здесь, напомнить, как часто его нежных мест касались розги. Вместо обороны я пошёл в наступление:

– Осторожнее, сэр! Помните, что «почёсывая в штанах у школьника, педант удовлетворяет свой собственный зуд» [27] .

Ноздри Дарта раздулись от возмущения. Не дав мне и дальше на рожон лезть, Адам поспешил увести Дарта в свои дебри:

– Я не про степень наказания, сэр. Хотел уточнить, верное ли политически решение принимает мистер Кочински, посягнув на удаление чертополоха? Ведь это растение служит символом Шотландии и изображено на его гербе. В честь его даже учреждён рыцарский орден с девизом: «Никто не тронет меня безнаказанно».

27

Английская эпиграмма XVII века, намёк на садистские пристрастия наказывающего.

Дарт сдвинул брови, глубокая морщина на лбу стала резче.

– Я всё утро наблюдал за этим чертополохом, сэр, – ничуть не смущаясь, продолжал Адам. – Он растёт на западе, где церковь. Вы, конечно же, знаете его научное название – «расторопша пятнистая», а по латыни – Silybum marianum, что значит кисть Марии. Вы, я в этом уверен, в курсе, что разводы на листьях расторопши издревле считались молоком Девы Марии. Не будет ли оскорбительным для отца Лерри и всех прихожан такое варварство?

Я перевёл взгляд на Дарта. Лицо его по-прежнему являло собой лишь сгусток мрака, однако Дарта выдавали руки – большие пальцы нервно потирали друг друга.

В свою очередь, я был удивлён такой сменой взгляда на чертополох – ещё утром Адам считал его возмутительным.

Дарт кашлянул, подыскивая, чем крыть. Но, видно, не сыскал.

– После обеда, – наконец повторил он сухо.

Я благословил его спину непристойным жестом.

За обедом я имел неосторожность поинтересоваться, что особенного в расторопше.

– Чертополох, Макс, сорняк только по своему происхождению. Но меня восхищают его свойства быть одновременно угодным и ненавистным вам, британцам.