Волчьи ягоды. Сборник
Шрифт:
Из доклада лейтенанта Ванжи начальнику уголовного розыска капитану Панину:
«ВАЗ-2101 «Жигули», номер ТНК 48–04, принадлежит гражданину Юмасову П.А., домашний адрес: ул. Орджоникидзе, № 77, кв. 15. Проверкой установлено, что Юмасов Петр Алексеевич, начальник цеха метизного завода, до 18.00 был на работе, а с 18.00 до 20.35 — на районном совещании партактива во Дворце культуры металлургов. Машина ТНК 48–04 стояла в гараже (Глиняный спуск, № 31), никаких повреждений на корпусе не обнаружено. Проверка проведена мною вместе с инспектором ГАИ лейтенантом
Полковник Журавко обвел взглядом присутствующих.
— Надеюсь, — сказал он, — теперь уже никто не сомневается, что версия о самоубийстве Сосновской отпала. Ниточка потянулась на трикотажную фабрику. Следовательно, можно допустить, что Сосновской стало известно о преступниках или же… или она сама была одним из них.
— В таком случае не исключено и самоубийство, — подал голос Очеретный. — Мучила совесть, отсюда замеченное Ярошем тревожное состояние, покаяться не хватало смелости. Для неуравновешенных натур иногда достаточно какого-то импульса.
— А телефонный звонок? — не удержался Ванжа. — Его вы не принимаете во внимание?
— Мальчик мог и напутать.
— Вы, Ларион Григорьевич, строите свои заключения на причастности Сосновской к махинациям на фабрике, — вмешался Панин. — А если это не так?
— Нельзя упускать из виду все возможные версии, — буркнул Очеретный.
— Согласен. Но давайте еще раз обратимся к фактам. Причины смерти Сосновской мы не знаем. Достаточно, однако, было Гринько встретиться с Полищук, которая работала вместе с Сосновской, как на свет божий появилось подметное письмо. Кто-то очень заинтересован в том, чтобы Полищук молчала. Ее стремились напугать, цели достигли, но перестарались — она пришла к нам. В тот же день на Полищук было совершено покушение, и если бы не Гринько, неизвестно, чем бы это кончилось. Как видим, складывается вполне логичная цепочка.
— А если это случайный наезд? — возразил Очеретный. — Обычное дорожное происшествие, каких, к сожалению, еще немало. Переулок темный, водитель, возможно, был подвыпивши, сбил девушку и с перепугу дал стрекача, лишь бы замести следы.
— Скажите уж, что я сам толкнул Полищук под колеса, — сказал Гринько.
Журавко нахмурился.
— В чем дело, товарищ капитан? Вы не ознакомили своего заместителя с результатами расследования?
— Старший лейтенант Очеретный только что возвратился из Казацкой слободки, — объяснил Панин. — Как вы знаете, прошлой ночью там совершена кража из промтоварного магазина. Я просто не успел ввести его в курс событий.
Начальник райотдела потянулся за «Шахтерскими».
— Потому и разговор у нас, как у немого с глухим… Версия с пьяным водителем, товарищ Очеретный, отпадает, поскольку проверка установила, что «Жигули» ТНК 48–04 весь вчерашний день стояли в гараже на Глиняном спуске. Следовательно, номер был фальшивый.
— Это другое дело, — смутился Очеретный.
— Водителя вы не разглядели, — сказал Журавко, обращаясь к Гринько, — а как же номер?..
— Темно было. Я только заметил низко надвинутую кепку, дальше все произошло молниеносно. Когда я упал, машина проскочила буквально в нескольких сантиметрах, и номер
— Не забыл, а намеренно не выключил, — заметил Панин.
— Что ж, это похоже на правду, — сказал Журавко. — Преступники хотели отвлечь наше внимание на поиски именно этой машины, и это им удалось.
— Полищук утверждает, что она встретилась взглядом с водителем, и его глаза показались ей знакомыми, — сказал Ремез. — Плачет: «Я уже видела эти глаза раньше».
— Можно допустить, что за рулем был кто-то из фабричных шоферов.
Гафуров, который пока лишь вслушивался в разговор, сдержанно кашлянул.
— Павелко предъявил Полищук несколько фотографий, — сказал он, — и она уверенно показала на водителя автофургона Валиева. С нею там была истерика, Павелко получил взбучку от врачей. Конечно, я должен извиниться перед следователем прокуратуры Котовым, но Павелко побывал в больнице уже после него.
— Старший лейтенант Павелко мог бы сделать это в моем присутствии, — обиженно сказал приглашенный на совещание и молчавший до сих пор Котов. — В конце концов, дело веду я.
— Согласен! — кивнул полковник. — Обращаю ваше внимание, товарищ майор, на недопустимость процессуальных нарушений… Но тут, как вы все понимаете, ведомственные интересы скрестились. Уже не разберешь, где кончается одно дело, а где начинается другое. Есть над чем поразмыслить. Все свободны. Майора Гафурова и капитана Панина прошу остаться.
Последним вышел, чуть задержавшись перед дверью, старший лейтенант Очеретный.
— Давно присматриваюсь к Очеретному и никак не могу понять, что он за человек. Дисциплинированный, пунктуальный, но есть в нем что-то такое, — Журавко поморщился, щелкнул пальцами, — от показухи. Иногда кажется, что он спешит не до сути добраться, а поскорее доложить, что дело закончено. Любой ценой, лишь бы в срок.
— Кстати, пора аттестовать его на присвоение очередного офицерского звания, — сказал Панин. — Из отдела кадров уже звонили, напоминали.
— И что ты об этом думаешь?
Капитан шевельнул бровью.
— Задерживать не вижу явных причин. Но присвоение звания может потянуть за собой вопрос о должности. Очеретный давно мечтает о повышении по служебной лестнице.
«И прекрасно, — подумал Журавко. — Пусть забирают. Только бы не вышло так, что заберут Панина, а мне оставят Очеретного».
— Ну, это еще не горит, — сказал он и пожаловался: — В жару ноги стали отекать. Сбросить бы ботинки да под холодный кран… Блаженство! Раньше такого не замечалось. Старею.
Журавко нацедил из сифона стакан газированной воды, выпил залпом.
— Имеем, товарищи, дело с серьезным противником. У кого-то там не выдержали нервы, иначе мы и поныне бродили бы в потемках. Полищук назвала пять человек. Не исключено, что это только верхушка айсберга. Во всяком случае, среди них нет вашего, майор, Горлача, не проливают они свет и на существование гипотетического «левого цеха». И все же мы не можем дальше тянуть. После неудачного покушения на Полищук преступники начнут прятать концы в воду. Кстати, позаботьтесь, чтобы Полищук была в полной безопасности.