Волчица и пряности. Том 15. Солнечная монета. Книга 1

Хасэкура Исуна

Как бы там ни было, все соглашались, что здесь свобода, а Дива — союзник всех людей.

В конце концов Лоуренс и Хоро поняли, что им пора пересмотреть свои взгляды на эту компанию.

— Быть может, во всем виновато плохое первое впечатление, — произнес Лоуренс, когда они с Хоро присели на каменные ступени, чтобы передохнуть. — Впрочем, я не собираюсь с этим беспечно соглашаться.

— Однако я не слышала лжи в словах, которые говорили нам те люди.

И уши Хоро под капюшоном дернулись. Лоуренс кивнул. Люди не могут успешно лгать бесконечно. Рано или поздно кто-нибудь попадется.

Кроме того, бродя по городу, Лоуренс и Хоро не чувствовали никаких признаков присутствия самой компании Дива — эти признаки они, конечно, сразу заметили бы, если бы те были.

У этой компании, конечно, был один дом недалеко от площади, но он походил не столько на склад, сколько на здание торговой гильдии, где люди могут собираться и беседовать обо всем подряд.

Это здание не выглядело ни слишком дешевым, ни слишком дорогим — оно просто спокойно стояло. Слишком идеальная картина.

И куда ни посмотри — ни намека на то, что этот идеал может рассыпаться. Горожане словно пели про себя, купаясь в лучах солнца под названием «свобода».

Лоуренс склонялся к тому, чтобы восхвалить наконец такое устройство этого города. Однако подозрения у него все же оставались: все было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

В конце концов, у любой привлекательной истории есть оборотная сторона. Тот, кто об этом забывает, обычно дорого расплачивается.

— Ну, и что ты собираешься делать?

Однако свой вопрос Хоро задала несколько притухшим голосом.

Или горожане были обмануты, или Лоуренс с Хоро были излишне подозрительны — хорошего способа быстро узнать правду просто не существовало.

Хоро понимала, что без каких-то веских аргументов принять обоснованное решение не получится.

— Сам думаю…

Лоуренс поскреб в затылке, а Хоро тихонько чихнула, точно ветерок пощекотал ей щеку. Потом она подняла голову и посмотрела на город прищуренными глазами.

— Что такое?

— Мм? А, да.

Лоуренс подумал, что ее отменный глаз что-то уловил, но Хоро убрала руки за спину, пожала плечами и чуть смущенно продолжила:

— Я просто подумала, что ходить по такому хорошему городу с подозрениями в душе — очень досадно.

На эти неожиданные слова Лоуренс сразу не ответил, лишь несколько секунд спустя произнес:

— Пожалуй, что так.

— Здесь и в самом деле приятное место.

— И хорошая еда?

— И хорошее вино тоже. И многолюдно. Просто стыдно шнырять по городу, пытаясь раскрыть коварные планы кого-то там. Как только ты подумал, что можешь открыть здесь лавку, ты сразу перестал видеть город с веселой стороны.

Хоро села на корточки рядом с Лоуренсом и, склонив голову набок, тихо хихикнула.

— Ты так много размышлял над разными вещами, касающимися этой лавки. Но ведь одного слова может хватить, чтобы ты стал думать по-другому и смотреть на этот город по-другому, разве не так?

Упершись локтями в колени, она обхватила щеки ладонями и стала рассеянно глядеть на город.

Но глаза ее, казалось, смотрели куда-то в пространство. Может, она видела сейчас свое далекое прошлое, а может, вспоминала что-то из своего путешествия с Лоуренсом.

Лоуренс понимал, что его мысли вовсе не

ошибочны и что бремя на душе Хоро стало хоть чуть-чуть, но полегче.

И вдруг он кое-что осознал.

— Открыть ли лавку или нет? Хм, есть кое-что важное, чего я до сих пор не выяснил.

— Мм? Что-то вспомнил?

Если компания Дива держала город в таком состоянии, имея в виду какие-то свои планы, кое на чем это должно было отразиться.

Город был, по сути, построен вокруг денег, а торговцы отлично чувствуют, куда и откуда текут деньги.

Если он собирается открыть здесь лавку, сначала ему необходимо получше разобраться в этом.

— Идем со мной.

Лоуренс взял Хоро за руку, встал и пошел вперед легкими шагами.

***

Еще во время прогулки по ремесленному кварталу Лоуренс вызнал, где в городе работают менялы, и сейчас он направился прямо туда. То ли из-за того, что в Леско не было реки, то ли просто здесь пренебрегли южным обычаем по этой части, но менялы работали не на мостах.

Они сидели на прочных ковриках вдоль улицы и занимались своим делом.

— Снова хочешь менять деньги? — спросила Хоро, разглядывая этих людей с весами и гирьками, слушая звон монет. На постоялом дворе у Лоуренса оставалось много монет, выменянных в Ренозе.

— Поскольку здесь все не так, как я слышал, то и цены в Ренозе тоже могут быть неверными.

— Что, тебя опять облапошили?

Когда отправляешься из одного места в другое, расположенное в шести днях пути на повозке, заранее поменять деньги, даже если ты мало знаешь, — это основы основ. Лоуренс хотел аккуратно это объяснить, но слово «опять» обожгло его, и он произнес чуть более напряженно, чем следовало:

— Иди со мной и ничего не говори.

С этими словами Лоуренс взял ее за руку; Хоро явно была довольна.

Лоуренс остановил свой выбор на меняле, которому, судя по всему, было некуда девать свободное время.

Другие менялы были заняты: посылали мальчишек с какими-то поручениями, вывешивали таблички с надписями на разных языках. И только этот один ничем особенным не занимался, а просто сидел.

Хоро взглянула на Лоуренса, спросив одними глазами, все ли здесь в порядке.

Разумеется, чтобы задавать вопросы, лучше выбрать того, кто свободен, однако у Лоуренса была и другая причина. Он решил, что этот человек не стремится громко заявлять о себе, потому что ему это не нужно, а не нужно ему это потому, что он работает не с новоприбывшими, не разбирающимися в городских делах, а с постоянными посетителями из тех, кто владеет здесь лавками.

И его внешний вид — то, как он полудремал за своим столиком, опершись подбородком на руки, — без всяких слов говорил: «Не вы мне нужны, я вам нужен».

— Я хотел бы поменять.

— Мм…

Меняла средних лет, не оторвав подбородка от ладоней, поднял на Лоуренса заспанные глаза. Потом кинул взгляд на менял по соседству — видимо, собираясь порекомендовать кого-нибудь из них.

— Уаааа… ууу.

Должно быть, от этой идеи он отказался, посчитав ее слишком утомительной. Он с наслаждением потянулся, хрустя костями.