Волчица и пряности. Том 17
Шрифт:
Хоро впадала в гнев с легкостью. И никто не вмешивался в дела неуклюжего новичка, в какое бы затруднительное положение он ни попадал.
На дороге все люди зрители.
В конце концов однажды ночью, когда беззвучные слезы, долго копившиеся у Хоро, подступили ей к горлу, Лоуренс собрал решимость в кулак.
Усердно объяснив каждой из женщин, что, кроме Хоро, невесты у него не будет, он все-таки заставил их отступиться.
Это объяснение он давал всем, однако, когда он вернулся после всех этих убеждений, Хоро с красными глазами и распушенным
Время от времени Хоро останавливалась, и Лоуренс, понимая причину, смирялся с тем, что сейчас на него будут рычать; однако Хоро так ничего и не сказала.
И еще целую неделю потом не разговаривала с ним.
Когда через неделю она таки заговорила, первым словом из ее уст было, естественно, «дурень».
Кстати говоря, женщины, преследовавшие Лоуренса, до сих пор были известны своим музицированием в купальнях Ньоххиры. Единственной хорошей стороной той истории стала разошедшаяся весть, что Лоуренс – очень верный человек, и благодаря этому ему стали гораздо больше доверять.
Какое-то время спустя и Хоро, по-видимому, оставила позади свои чувства касательно произошедшего.
Лоуренс, по-прежнему в холодном гостевом зале недостроенного здания, повесил голову и вздохнул. Его чувства к Хоро не попадали в цель. Он вспомнил тот постоялый двор в Сувернере пять лет назад.
Хоро была прекрасна; лунный свет покрывал ее лицо точно свадебной вуалью.
Он думал, что дальше будет «и жили они долго и счастливо», однако на самом деле количество его тревог отнюдь не уменьшилось. Наоборот, увеличилось.
Лоуренс снова вздохнул и вдруг осознал, что Коул по-прежнему стоит рядом с ним и смотрит на него встревоженно.
– Зато здесь все идет хорошо.
– А, да. Ремесленники сделают еще один проход, и будет идеально. Но прежде чем они придут, мне хотелось бы еще кое-что выровнять.
– Ты очень помогаешь. И к тому же очень точно работаешь. Какой удар по образу расцветающего богослова.
На эти слова Лоуренса Коул беззаботно рассмеялся. Когда у него выдавалось свободное время, он общался с людьми: с местными, с посетителями купален – со всеми. Даже если не было богословов, Коул был не прочь общаться и с ремесленниками, и с наемниками.
В эти дни нередко бывает, что бывший ремесленник становится выдающимся ученым.
Значение имеет лишь то, обладает ли человек тягой к знаниям и зарабатывает ли он достаточно денег на жизнь. Быть аристократом, чтобы учиться, не обязательно.
– Мне кажется, строительство и богословие очень похожи. И там, и там нужны чертежи, материалы и логика, чтобы свести все воедино.
– И ни там, ни там нельзя справиться за один день, да?
– Да, – и Коул смущенно улыбнулся.
Лоуренс был готов открыть свое заведение, потратив два года на переговоры с надежными товарищами на своем торговом пути и на закрытие различных дел, еще год – на путешествие вместе с Хоро по разным странам в поисках подходящего места и еще два года – на то, чтобы построить здание, когда уже решено
И его работа была далека от завершения.
Дополнительная постройка должна была включать в себя комнаты для личного пользования богатых посетителей и гостевой зал, где они могли бы спокойно общаться, не беспокоясь о вмешательстве других. Здесь, где Коул в поте лица укладывал каменную плитку, как раз и должен был быть гостевой зал.
Под полом шли выложенные камнем водоводы, принося в дом тепло горячего источника.
Коул потел не только от тяжелой работы: пол в самом деле был очень теплый.
– Можешь пока закончить и принять ванну перед обедом.
– Хорошо, – ответил Коул и перевел взгляд на письмо в руке Лоуренса. – Эмм… я не должен был это писать?
Он был не только умен, но и честен. Быть может, именно поэтому даже величавые брадатые епископы и ученые подавались перед его рвением и пылом.
Прирожденный талант к этому тоже имел отношение. Однако даже Коул постоянно сталкивался с соблазнами, но, несмотря на это, он пришел туда, куда пришел, благодаря усердному труду и сворачивать с этого пути не собирался.
– Нет, ничего. Только некоторые обороты ты неправильно употребил.
– Эээ…
– Я их позже поправлю.
– Да, пожалуйста!
Лоуренс кивнул и вышел наружу.
Он знал, что если ему и оставалось еще научить Коула чему-то, то сделать это следовало, пока он еще мог.
Даже если дела пойдут хорошо, непременно настанет время, когда он здесь, в Ньоххире, состарится, станет несведущ в делах широкого мира вокруг и не сможет даже помыслить о том, чтобы оставить свое дело. Путь человеческой жизни столь же естествен и очевиден, как путь солнца от востока к западу. Существует много более ужасных и безрассудных работ, чем у него. Сложись все иначе, Лоуренс мог бы проложить себе путь в океан большой торговли.
Он бы сделал тот же выбор, какой сделала одна из приглашенных Хоро женщин, Ив, чтобы отправиться на юг.
Поехать с Ив, заканчивать с прибылью одну опасную сделку за другой – это, несомненно, было бы приключение, достойное запечатления в песнях менестрелей.
Кстати, Ив сейчас должна была обладать достаточным богатством, чтобы нанять жизнеописателя для составления книги с описанием второй половины ее жизни – жизни, которая, конечно же, спустя годы оставит имя столь же весомое, как тяжелый гроссбух.
Когда этот выбор он не сделал, он мог еще присоединиться к компании Дива – там, в Сувернере, где он и Хоро поклялись друг другу жить вместе. Изгнанный Хильде и его работодатель Дива в конце концов вернулись к власти, и подобно королю и его первому советнику они правили компанией по сей день.
Сейчас они все еще уступали по весу Альянсу Рувика, крупнейшей торговой организации в целом мире, но развивались так стремительно, что сомневаться не приходилось: когда золотые и серебряные монеты с символом солнца будут ходить во всех северных землях – лишь вопрос времени.