Волчица и пряности. Том 17
Шрифт:
Даже сейчас при воспоминании о том, как он сражался во имя защиты тех денег, его сердце начинало биться быстрее и все тело до самых пяток бросало в пот.
Не то чтобы он сейчас стремился избегать приключений. Просто в руках он держал изрядную тяжесть.
Тот, кто собирается на поиски приключений, должен нести как можно меньше, а Лоуренс твердо решил, что выбрасывать ничего не будет.
Крутя в голове эти мысли, Лоуренс убрал письмо и открыл дверь главного здания.
Его ноздри тут же защекотал сладкий аромат супа на прокипяченном молоке.
–
Она не особо изменилась с их первой встречи, однако Лоуренсу казалось, что она стала чуть повыше и чуть покруглее.
Возможно, только казалось, и Хоро становилась больше лишь в его сердце.
– Ты так говоришь, как будто ты сама готовишь, – неверяще произнес Лоуренс, и Хоро захихикала.
Похоже, сейчас она была в прекрасном настроении.
В кухне стояла женщина, которая занималась и большей частью других работ по дому; предполагалось, что кухарить она будет и после открытия заведения. Ее порекомендовал Хильде. Звали женщину Ханна, и, вполне вероятно, она была не человеком. Ни Хоро, ни сама Ханна ничего на этот счет Лоуренсу не говорили, но, поскольку две женщины уживаются гораздо лучше, когда у них есть общий секрет, Лоуренс допытываться не стал.
Кроме того, Ньоххира, где собирается множество скитальцев и проходимцев, – не то место, где стоит лезть в чье-то прошлое.
Изучая различные места, где можно было бы открыть свое заведение, Лоуренс выбрал Ньоххиру отчасти потому, что от нее было близко до Йойтсу, но не только: он учел и местные особенности. Живущий в Кербе баран Хьюг, долгие годы торговавший произведениями искусства, постепенно начинал вызывать у горожан подозрения, потому что не старился; сейчас, вероятно, он уже «пропал» во время поездки за какой-нибудь картиной, на которую положил глаз. А когда суматоха уляжется, он вернется как «кто-то похожий».
Здесь, в Ньоххире, подобные трюки проделывать несложно. Да и в компании себе подобных Хоро будет не так одиноко даже после того, как Лоуренс покинет этот мир.
Кроме того, женщина, которую Хильде представил как Ханну, была очень искусной поварихой; и еще у нее был острый глаз, позволяющей ей находить съедобные растения хоть на вершине заснеженной горы. Похоже, и с человеческим обществом она была лучше знакома, чем Хоро, – она учила Хоро шитью, вышиванию и другим делам.
Но, по крайней мере сейчас, Хоро не шила для Лоуренса шапки и рукавицы, как любящие жены делают для своих мужей по всему миру. Возможно, она наслаждалась, глядя, как он гадает, чем же она занимается.
– Но почему ты вдруг решила жарить каштаны? Весна-то еще не наступила.
– Надоела соленая рыба и мясо каждый день.
– Весь первый год здесь ты не уставала говорить, как тебе нравится все соленое…
Хоро отправила в рот один из очищенных ею каштанов и одарила Лоуренса угрюмым взглядом.
– Вопрос в количестве.
– Тогда попроси Коула что-нибудь подстрелить. Похоже, он научился обращаться с луком. Недавно,
Хоро нахмурила брови и опустила голову. Похоже, эта идея ей пришлась не очень по душе.
Видимо, если целыми днями сидеть дома и есть соленое мясо и рыбу, это даже для тела Хоро неполезно.
– В последнее время мне такое не хочется.
– Поэтому жареные каштаны?
– Они хороши с крыжовником в меду, но кое-кто его редко покупает.
– У меня и так гора долгов. Когда начнем получать прибыль, я тебе куплю сколько захочешь.
Хоро недовольно хмыкнула и качнула лежащую на столе мягкую шкурку каштана.
– Но… – начал было Лоуренс. Хоро, проворно поддев ножом твердую оболочку следующего каштана и начав ее резать, подняла голову.
Много раз Лоуренс думал, что никогда не устанет смотреть на это лицо, и это была правда.
Заглянув в ее янтарные с краснинкой глаза, Лоуренс опустил веки и, отвернувшись, сказал:
– …Раз ты неважно себя чувствуешь, надо подумать, чем будешь питаться.
Оболочка с треском раскололась, и ее содержимое выпало на стол. Хоро принялась счищать мягкую шкурку и с натянутой улыбкой ответила:
– Еда, которую ты делаешь, когда я больна, всегда безвкусна.
– Но она помогает, не так ли?
– После нее думаешь, что вечно это есть невозможно. В этом смысле она очень помогает, – и Хоро кинула в миску очередной очищенный каштан.
Поскольку Хоро не в первый раз так говорила, Лоуренс решил оставить тему и направился к спальне. Мысль закончила Хоро, не он:
– Но, если бы не это, мне бы хотелось оставаться больной всегда.
Она смотрела чуть исподлобья. Когда Хоро болела, Лоуренс вкладывал все силы в то, чтобы ее выходить. Часть его желала выхаживать Хоро потому, что только в это время Хоро покорно принимала все, что он для нее делал.
Во время тоскливой осени, разворачивающейся между закатом лета и приходом зимы, Хоро иногда явственно прикидывалась больной.
Лоуренс делал вид, что не понимает этого, и все равно выхаживал ее.
Определить, что она притворяется, было легко, потому что в конце она всегда говорила ему «спасибо».
– Тогда, может, я просто поухаживаю за тобой?
Хоро вместо ответа хихикнула и снова вернулась к чистке каштанов.
– Спасибо, – все-таки произнесла она, когда он уже покидал гостиную.
***
Прошло несколько дней, а Лоуренсу так и не удалось вызнать намерений Хоро, когда она готовила те письма.
Он уже довольно давно думал устроить пир для самых близких еще до большой церемонии открытия, и если бы он по этому поводу принялся расспрашивать Хоро, то это был бы странный разговор.
И потом, если бы он спросил, она, скорее всего, повернула бы к нему свое обычное улыбающееся лицо и ответила: «Намерения? Пригласить друзей, какие же еще?» И тогда он ничего не смог бы сказать.