Волчица и пряности. Том 17

Хасэкура Исуна

Лоуренс поднял Хоро на руки. С каким-то странным чувством он подумал: когда-нибудь настанет день, когда он не сможет больше так делать.

Хоро останется все такой же юной, а он состарится.

До сих пор Лоуренс думал лишь о Хоро, которой предстояло остаться одной, а о себе думал мало.

Сейчас он все еще слабо понимал значение «старости». Его тело было в добром здравии; если он немного поупражняется, то сможет снова стать бродячим торговцем. Но когда-нибудь его тело начнет

слабеть, разваливаться от возраста, и Хоро будет выглядеть его внучкой.

Возможно, когда это время придет, он будет проклинать собственную беспомощность или оплакивать то, каким жалким он стал, поскольку не может, как в прошлом, поднимать Хоро на руки и баюкать.

С этой точки зрения повседневные мелочи, которые будут повторяться еще кто знает сколько, – настоящие драгоценности, которые Лоуренс должен ценить превыше золота.

А ядовитый язык Хоро служил словно отвлечением, не позволяющим этой данности тяжким грузом давить Лоуренсу на сердце.

– Плакать Твое Волчейшество не собирается?

Хоро в объятиях Лоуренса развернулась, прищурилась – она явно была в хорошем расположении духа – и ответила:

– А если заплачу, ты меня утешишь?

Большие уши Хоро дергались, хвост радостно колыхался.

Это было счастье… почти слишком много счастья.

И все, что они могли, – наслаждаться этим счастьем. Ибо ни остановить, ни обратить вспять поток времени были не в силах.

Лоуренс поцеловал ухо Хоро возле основания и отнес ее в кровать.

***

В маленьком городе и улиц тоже мало.

Не требовалось стражей, интересующихся, что за груз везет торговец и куда, чтобы это было очевидно всем. Поэтому слухи, что Лоуренс собирается устроить для близких друзей пир по поводу открытия своего заведения, ходили по городу давно.

Известно было даже то, что для простого бродячего торговца у него весьма странные связи. Поэтому, хотел он или нет, на него были обращены все взгляды. Впрочем, Лоуренса это нисколько не смущало.

Ибо пир, который он готовил, обещал быть поистине прекрасным.

– Что ты делаешь? – спросила Хоро у Лоуренса, разглядывающего холл главного здания, который он сам украсил.

За последние несколько дней ее самочувствие стало намного лучше, и она стала больше есть – возможно, потому что ясно дала понять, что она желает есть и что не желает.

– Я просто думаю: какой же большой путь я проделал.

Он сказал это как легкую шутку, однако Хоро рядом с ним не сдержала смеха, потом спросила:

– А почему слезы в голосе?

– …

Лоуренс посмотрел на Хоро и вздохнул.

– Только потому, что ты заставила меня рисоваться.

– Хе-хе.

Хоро

убрала руки за спину и прижалась к руке Лоуренса одним лишь лицом.

– Это твое собственное заведение. Которое тебе уже несколько раз не удалось заполучить.

Да, даже не один раз – а два.

Однажды Хоро закричала на него: «Ты что, отказываешься от своей мечты?» Это было, когда Хоро едва сама не стала товаром, который должны были продать.

Какое-то время Хоро молча стояла рядом с Лоуренсом, оглядывая холл.

Стойка для приема, стулья и стены были обтянуты белой тканью – холл был готов принимать постояльцев даже высшего ранга. Столовые приборы и посуда были не из серебра, но Лоуренсу удалось достать медные. Мошенники заставляют людей принимать «золото дураков» за настоящее золото, однако тусклый блеск меди напоминал золотой лишь умеренно и был, на взгляд Лоуренса, весьма приятен.

Хотя сам он считал, что цветы в это время года найти будет трудно, Ханне как-то удалось заполучить много первоцветов, и их Лоуренс тоже использовал для украшения.

Сейчас холл был пуст, но несомненно, вскоре он наполнится людьми и смехом.

Похоже, все, кого Лоуренс и Хоро пригласили, добрались без происшествий.

Лоуренс отсчитал на пальцах тринадцать лет, прошедшие с тех пор, как он отправился в путь как независимый торговец. И вот наконец он открыл заведение, которое мог назвать своим собственным.

– Хорошо было бы, если бы твой наставник тоже смог это увидеть, – промолвила Хоро, явно заметив, как он отсчитывает годы.

Лоуренс натянуто улыбнулся и пожал плечами.

– Он был странным человеком. Думаю, он бы тут стал брюзжать по любому поводу.

– Может, ты хочешь отправиться разыскивать его?

Эти слова произнесла Хоро – Хоро, которая кричала или ударялась в слезы всякий раз, когда он выказывал хоть малейшее желание путешествовать.

Лошадь, вместе с которой Лоуренс прошел через столь многое, обупрямилась и соглашалась везти лишь вещи Коула, потому что Хоро приказала ей это.

И все же Лоуренс положил руку на голову Хоро, привлек ее ближе к себе и ответил:

– Почему бы это?

Хоро повернула голову и посмотрела на него снизу вверх.

Лоуренс мало рассказывал о своем наставнике – даже Хоро.

– Ведь все, что мне нужно, – это чтобы мое дело разрослось так, чтобы он сам заметил.

– …

Уши Хоро дернулись, когда она уловила смысл этих слов и прочла чувства Лоуренса своими большими глазами.

Но Лоуренс был уверен, что прочесть то, что прячется в самой глубине его сердца, она не сможет – потому что он сам не понимал, что там.