Волчица

Скоробогатова Ольга Александровна

– Я устал тащить эту проклятую тележку, может, все-таки оставим твой фикус где-нибудь на солнечной полянке! – воскликнул Митька и сел.

Вероника тоже присела на ствол старого дерева, вытерла пот со лба и с иронией сказала:

– Тогда выкидывай ружья и патроны, а мамкин фикус я выбрасывать не позволю.

– И что ты так к нему привязалась? Мало ли фикусов, которые сажали наши матери и отцы.

– У тебя мать жива? – тихо спросила Вероника.

– Жива, конечно. И отец.

– А я сирота! – в глазах у девушки показались слезы, она отвернулась

от Митьки и прошептала, – а это, все, что осталось от моих родителей. И если ты устал его тащить, значит, его потащу я!

– Да ладно, не плачь, Вероник, дотащу я его. Раз он тебе так дорог.

– Он дорог мне как сама жизнь! Да и тебе теперь тоже…

– Не понял? – озадаченно взглянув на девушку, спросил парень. – А я-то тут причем?

– Ты пошел со мной. А, значит, связал свою судьбу с моей, вот и все объяснение.

– Это ты на что сейчас намекаешь? – испугался Митька. – Я теперь, что жениться на тебе должен?

– Ну, и дурак же ты, как я посмотрю! – грустно улыбнулась Вероника.

– Что это сразу дурак? – обиделся парень. – Просто ты такие странные вещи говоришь!

– И ничего странного. Бандиты видели нас обоих. И ищут теперь нас двоих, а не только меня!

– А-а. Ты об этом! – успокоившись, вздохнул Митька. – А зачем им вообще нас искать? Неужели они все еще надеются найти какое-то там золото? Если оно осталось в доме – все просто! Разобрали избу на дощечки и нашли. Мы им совершенно не нужны!

– Мы видели их. И знаем, что это они убили моего отца и участкового. Дядю Петра.

– Откуда у тебя такие выводы?

– Не знаю. Но, думаю, они так считают.

– Хорошо, а если не считают так, найдут свое «рыжье» и смотаются. Или мой дядька их поймает. И им будет уже не до нас.

– Не найдут.

– Почему? Оно же, как они считают, спрятано где-то в доме, на заимке.

– Они ошибаются. Ладно, хватит рассиживаться, пора двигать дальше. А то мы не доберемся к ночи до озера. И придется ночевать здесь, в этом неуютном высоком лесу. Сейчас пройдем еще немного по прямой, а потом будем сдвигаться на Юго-запад. Через три часа должны прийти к месту нашей ночевки.

– А что мы будем сегодня есть? Надоели грибы, лепешки-то ты все Дону скармливаешь.

– Там ягод много. У болотца. Клюква, да и черника еще попадается. Знаешь, а иногда на пригорках или в высокой траве можно и землянику найти! – сказала парню Вероника и как-то совсем по-детски улыбнулась.

– А что-нибудь посерьезней? – спросил Митя и, конечно же, заметил эту ее улыбку. Он почему-то ни разу не смотрел на нее, как на девушку. Странно. А она ведь очень красивая… И нежная, как цветок!

– Ну, я думала, что в нашей команде мужчина ты. Подстрелишь что-нибудь на ужин. Уже можно и костер разжигать, и шуметь. Нас здесь никто не услышит.

Эта ее фраза сразу же остудила Митьку. Момент очарования прошел, будто его и не было. Сейчас она ему показалась слишком уж взрослой и деловой. Вроде сержанта для новобранцев.

Молодые люди поднялись, Дон, лежавший возле ноги

Вероники, тоже поднялся, и побрел впереди. Они устали, хотели есть, и как следует отдохнуть. Вероника знала, что их сегодня ждет ночевка с удобствами, а не под открытым небом, как две предыдущие ночи.

Весь оставшийся путь, Митька думал над словами Вероники. Он вспоминал все сказанные ею странные вещи, особенно про золото. Они ошибаются, что золото в доме! Это была ее последняя фраза. Значит, она знала про золото с самого начала? Ну, во всяком случае, после того, как к ней залезли бандиты. Получается, она знает, где оно? Но молчит и не говорит даже ему. Он немного еще подумал, и решил, что сам бы тоже не сказал о золоте какому-то постороннему человеку, которого знает меньше недели. Тем более, что этот человек был подослан к ней участковым милиционером, да еще является ему племянником… Это все может показаться ей более чем странным. И Вероника вполне может решить, что он был приставлен к ней не для охраны, а для выуживания нужной информации. Короче, она уверена, что он шпион!

Эти три часа дались им тяжело. Они уже с трудом переставляли ноги. Дон тяжело дышал, но все же шел впереди всех, и все время принюхивался, как будто чувствовал запах жилья и вкусной еды.

– Ну, когда же мы дойдем? – стонал измученный Митька. – Эта пальма оттянула мне все руки, а ноги уже совсем не идут.

– Скоро уже. Я тоже уже еле плетусь. Вон – посмотри на Дона, он уже чувствует место ночлега.

– С чего это ты взяла? – вымученно улыбнувшись, спросил Митька.

– Он чувствует цель нашего пути.

– То, к которому мы шли? Избушку?

– Нет. Мы с отцом здесь в позапрошлом году останавливались. Там выстроен крепкий шалаш.

– Шалаш? А я-то думал…

– Для нас и шалаш сейчас что-то вроде дома. Тем более, там есть все необходимое.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Митька.

– Придешь, сам увидишь. Вон, уже вижу, подходим.

Дон завилял хвостом и куда-то понесся.

А Митька, как ни всматривался в то место, возле которого весело крутился пес, так ничего и не увидел. Елки, кусты, куча поваленных деревьев и все! Чуть подальше он увидел небольшое озерцо. Оно сверкало в лучах вечернего солнца и манило к себе. Хотелось скинуть с себя эту провонявшую потом и дымом одежду, и окунуться в прозрачные и очищающие воды озера. Дон уже стоял на краю и лакал воду. Потом поднял голову, посмотрел на хозяйку и радостно гавкнул.

– Все! Пришли! – сказала Вероника и скинула с плеч тяжелый рюкзак.

Митька стоял как завороженный. Вокруг было потрясающе красиво, он не замечал красоты местности, по которой они шли, а теперь вдруг обратил на это внимание! Скорее всего, это от предвкушения отдыха и еды. Он поставил тележку и подошел к Дону. Дон прижал к нему голову и доверчиво посмотрел ему в глаза.

– А он тебя полюбил. И уже доверяет тебе! – посмотрев на нежности Дона, с некоторой ревностью в голосе проговорила Вероника.