Волчицы из Машкуля
Шрифт:
— Он проживает, — произнес мэр Ла-Ложери, — на Рыночной улице в доме номер двадцать два, дом имеет второй выход на соседнюю улочку.
Метр Гиацинт выпустил из рук пояс, который тут же, сопя от удовольствия, подхватил Куртен.
Но он тут же с испуганным видом поднял голову.
— Что случилось? — спросил его г-н Гиацинт.
— Ах!
— Вам показалось, — ответил еврей, — кругом стоит тишина. Я сделал глупость, что отдал вам золото.
— Почему? — спросил Куртен, прижимая к сердцу пояс, словно боялся, что его отнимут.
— Да потому что вы стали еще трусливее.
Куртен быстрым движением схватил рукой своего напарника за локоть.
— Так что же? — спросил г-н Гиацинт, которому передалось волнение арендатора.
— Говорю вам, что кто-то ходит над нашими головами, произнес Куртен, посмотрев на темный и мрачный свод.
— Да будет вам! Вы случайно не заболели? — спросил еврей, пытаясь пошутить.
— Да, я действительно плохо себя чувствую.
— Тогда нам пора уходить. Здесь нам больше нечего делать. Надо поскорее отправляться в Нант.
— Нет, не сейчас.
— Почему?
— Давайте спрячемся и немного подождем. Если я и впрямь слышал чьи-то шаги, значит, нас выследили, а если нас выследили, то у входа нас поджидает засада… О Боже! Не успел я получить свое золото, как кто-то уже собирается у меня его отнять! — причитал арендатор, по-прежнему прижимая к себе пояс с монетами, но от страха руки у него тряслись так, что ему никак не удавалось застегнуть его на себе.
— Послушайте, вы и в самом деле совсем потеряли голову, — сказал метр Гиацинт, который сохранил хладнокровие. — Для начала давайте погасим свечу, а затем, как вы сказали, спрячемся в подземелье. А там посмотрим, ошиблись вы или нет.
— Вы правы, вы правы, — произнес, задувая свечу, Куртен и потянул на себя дверь, ведущую в затопленное подземелье, ступая на первую ступеньку лестницы.
Однако не успел он сделать второй шаг, как раздался душераздирающий крик, в котором можно было разобрать лишь несколько слов:
— Ко мне, господин Гиацинт!
Его напарник не успел даже выхватить пистолет, как его схватили сзади и чьи-то сильные руки едва не вывернули ему плечо.
От пронзившей его тело жуткой боли еврей упал на колени, на лбу его выступил пот, и он взмолился о пощаде.
— Если ты произнесешь хотя бы одно слово или сдвинешься с места, я пристрелю тебя как паршивую собаку! — послышался голос метра Жака. Затем он обратился к Жозефу Пико: — Эй, бездельник, ты держишь его?
— О, негодяй! — раздался прерывистый голос, словно человек, удерживая Куртена, задыхался. (Тот был схвачен, когда он открывал дверь в подземелье, а теперь яростно сопротивлялся, но вовсе не для того, чтобы защитить себя, а чтобы спасти свое золото.) — О! Этот негодяй укусил меня и рвет на мне одежду… А! Если бы вы не запретили мне его трогать, я бы с ним уже давно расправился!
И
Они прокатились клубком в двух шагах от г-на Гиацинта, которого метр Жак повалил на землю.
— Можешь его прикончить, если он и дальше будет так брыкаться! — сказал метр Жак. — Теперь мне известно все, что я хотел узнать, и хватит с ним церемониться.
— А! Проклятье! Метр, почему вы мне об этом не сказали раньше? Я бы уже давно его прикончил.
В самом деле, Жозеф Пико словно только ждал этих слов: изловчившись, он подмял Куртена под себя, прижав коленом к земле, и выхватил из-за пояса острый нож, лезвие которого сверкнуло в темноте перед глазами Куртена.
— Пощадите! Пощадите! — крикнул арендатор. — Я все вам расскажу, я во всем вам признаюсь, только не убивайте меня.
Метр Жак отвел руку Жозефа Пико, который уже замахнулся ножом.
— Нет, — сказал Жак, — еще не время. Мне кажется, что он может нам пригодиться. Свяжи-ка его, чтобы он не пошевелил ни рукой, ни ногой.
Несчастный Куртен был настолько напуган, что сам протянул руки Жозефу, чтобы тот обхватил их тонкой и крепкой веревкой, которой он запасся по совету метра Жака.
Однако арендатор не расстался со своим набитым золотом поясом, прижимая его локтем к животу.
— Ну, что ты там копаешься? — спросил хозяин братьев-кроликов.
— Вот осталось завязать еще одну руку, — ответил Жозеф.
— Ладно, а потом свяжи и второго, — продолжил Жак, указывая на г-на Гиацинта, которому он позволил приподняться и встать на одно колено и который молча застыл в столь неудобной позе.
— Дело пошло бы быстрее, если я хоть что-нибудь видел бы, — произнес Жозеф Пико, раздосадованный тем, что в темноте он завязал узел на веревке и не мог его распутать.
— В конце концов, — сказал метр Жак, — какого черта мы мучаемся? Почему бы нам не зажечь фонарь? Мне даже интересно поглядеть на рожи этих торговцев королями и принцами.
Метр Жак вытащил из кармана небольшой фонарь и зажег его с помощью фосфорной зажигалки с таким невозмутимым видом, словно находился в лесу Тувуа; затем он осветил г-на Гиацинта и Куртена.
И тут Жозеф, увидев кожаный пояс, который арендатор крепко прижимал к себе, бросился отнимать его.
Метр Жак неправильно истолковал его порыв: он подумал, будто шуан проникся такой острой ненавистью к мэру Ла-Ложери, что хочет покончить с ним, и бросился к Жозефу, чтобы остановить его.
В эту минуту откуда-то сверху из темноты раздался глухой выстрел — метр Жак повалился на Куртена, и тот почувствовал на своем лице горячую и пресную жидкость.
— Ах ты негодяй! — воскликнул метр Жак, припав на колено и обращаясь к Жозефу. — Ты заманил меня в ловушку! Я могу простить обман, но не предательство!
И, не целясь, он выстрелил из пистолета в брата Паскаля Пико.
Фонарь погас и скатился по лестнице в озеро; от дыма, еще не успевшего рассеяться после выстрелов, наступившая тьма показалась еще плотнее.