Волчицы

Белов Вольф Сигизмундович

— Я не враг вам, — продолжал он. — Я лишь хочу помочь. Прошу вас, Маша, доверьтесь мне.

Куприянов осторожно шагнул вперед и несмело протянул руку. Волчица стояла, все так же, не шевелясь, и внимательно смотрела ему в глаза.

Сабуров взглянул на капитана. Тот кивнул солдатам. Бойцы бесшумно вскинули автоматы, взяв оборотня на прицел.

Пальцы профессора осторожно коснулись жесткой щетины на ладони оборотня. Волчица не проявляла агрессивности и это еще больше ободрило Куприянова.

—

Вы ранены, Маша, — произнес он. — Я хочу вам помочь.

Злоба угасла в глазах хищницы, ее сменили печаль и усталость. Неожиданно в облике волчицы начали происходить перемены. Ее тело внезапно утратило шерстяной покров и преобразилось. За считанные секунды грозный хищник превратился в хрупкую обнаженную девушку.

Якимовских округлил глаза. Солдаты даже не дрогнули, они по-прежнему были готовы пристрелить обитательницу клетки по первому приказу.

— Убедились? — спросил Сабуров генетика.

Якимовских лишь кивнул, не в силах произнести ни слова, настолько его ошеломило увиденное.

Куприянову тоже впервые довелось увидеть такое превращение, но он быстро справился с потрясением. Сорвав с себя плащ, он протянул его девушке сквозь прутья решетки. Девушка поспешила прикрыть свою наготу.

— Откройте клетку, — потребовал Куприянов. — Коллега, мне может понадобиться ваша помощь.

— Конечно-конечно, — растерянно ответил Якимовских.

Сабуров кивнул капитану, тот отпер дверцу клетки. Солдаты приблизились, по-прежнему держа оружие наготове.

Куприянов вошел в клетку. Якимовских несмело последовал за ним. Ищеев тут же запер за ними дверь. Запахнув полы профессорского плаща, девушка вжалась в дальний угол клетки, с недоверием глядя на людей.

— Не бойтесь, Маша, — произнес Куприянов. — Мы не причиним вам вреда. Позвольте мне осмотреть вашу рану.

— Откуда вы знаете мое имя? — тихо спросила девушка.

— Это очень долгая история. Я обязательно все вам расскажу, но чуть позже. Сейчас я должен осмотреть вас. Пожалуйста, выйдите на свет.

— Со мной все в порядке, — все так же тихо сказала девушка.

Тем не менее, она приблизилась. Обнажив ее ключицу, оба профессора с удивлением увидели абсолютно чистую кожу, без следов каких-либо повреждений. Куприянов вдруг вспомнил слова Тихого, что ранения зверя никак не отражаются на облике его второй половины. Видимо, полковник был прав.

— Невероятно, — пробормотал Якимовских.

— С вами точно все в порядке? — участливо спросил Куприянов. — Ничего не болит?

— Нет, все хорошо, — прошептала Маша.

Указав на заметно округлившийся живот девушки, Якимовских поинтересовался:

— На каком вы месяце?

— Восьмом, — ответила Маша. — Где мой брат?

Якимовских растерянно взглянул на коллегу.

— Мы не знаем, —

солгал Куприянов.

Но по глазам девушки он догадался, что та уже сама все прекрасно поняла.

— Зачем я здесь? — снова спросила Маша.

— Это тоже очень долгая история, — ответил Куприянов. — Нас ждет очень серьезный разговор. Но это потом, сейчас вы должны отдохнуть и набраться сил. Обещаю, что постараюсь вам помочь. Но и вы должны помочь мне. Постарайтесь сдержать в себе волчицу. Я знаю, вы можете это сделать.

— Хорошо, — вяло пообещала девушка.

Ни в ее голосе, ни во взгляде не чувствовалось доверия. Казалось, у нее вообще уже не осталось никаких чувств, в душе образовалась пустота. Впрочем Куприянова это не удивляло. Трудно было бы ожидать чего-то другого от девушки, оказавшейся в таком незавидном положении.

— Вы очень бледны, Маша? — заметил Куприянов. — Вы хорошо себя чувствуете?

— Я очень устала, — прошептала девушка.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Веснин воткнул лопату в землю, оттер пот со лба и шумно выдохнул.

— Уф! Блин, тут скоро кладбище домашних животных будет. Чего они там такое с ними делают?

Ему с лейтенантом Горошенко было поручено захоронить погибших подопытных животных. Делали они это уже не в первый раз. За последний месяц при биологических экспериментах погибло множество мышей, крыс, кроликов. Постепенно опыты переносились на все более крупных животных. Вот и сейчас Веснин и Горошенко занимались погребением двух собак и свиньи.

— Да хрен его знает, что тут творится, — произнес Горошенко, пожав плечами. — Я с одним лаборантом вчера разговаривал, да они сами ни черта не знают, профессора их к своим делишкам не подпускают. Слышь, Леха, а я это порося с утра в клетке видал, его из питомника в лабораторию везли. Вон пятно черное на пятаке. Точно, та самая свинка.

— И что с того? — спросил Веснин.

— Я это к тому, что она не больше двух часов как преставилась.

— Дальше-то что?

— Как что?! Давай его на кухню сволокем к Макарычу. Тушенка уже поперек горла, а тут свежее мяско, сало. Чего добру пропадать?

— У тебя крыша совсем, что ли, съехала?! — воскликнул Веснин. — Только вот еще дохлятину не жрали. Неизвестно даже, от чего эта хрюшка сдохла. В ней сейчас, может быть, вся таблица Менделеева собрана.

— Да ну, какая там таблица?! — отмахнулся Горошенко. — Смотрел я ее, нюхал. Ничего такого.

Веснин рассмеялся.

— Вот хохол он и есть хохол. Жить не можете без сала и свинины.

— Ну так как? Забираем? — спросил Горошенко.

— Делай, что хочешь. Только сам ее к Макарычу попрешь, я эту дохлятину все равно жрать не буду.