Волчий камень
Шрифт:
— Может, все-таки мы ошибаемся? Я даже склонен поверить, что так испанцы решают проблему содержания душевнобольных, изолируя их на необитаемом острове.
— А такое хорошее знание этого периода?
— Среди историков тоже есть сумасшедшие, — не сдавался Гюнтер.
— Нет, капитан. Сумасшедшие не разгуливают по морю на паруснике шестнадцатого века и не вооружаются мушкетами. Да и не объясняет ваша теория все загадочные события последней недели. — Отто положил руку на плечо командира и добавил: — Я не знаю, почему это произошло, не могу пока объяснить причину, по которой мы оказались здесь,
— Вы действительно верите, что мы сможем вернуться в наше время?
— Почему нет? — улыбнулся старший помощник. — Я вижу, что вы все-таки поверили в невероятное — в то, что мы в тысяча пятьсот семьдесят шестом году. А почему не поверить, что мы сможем вернуться в тысяча девятьсот сорок второй? Если существует дорога сюда, должна быть и отсюда. Надо только поискать.
— Где вы предлагаете ее искать?
— Здесь. Но для начала нам необходимо многое понять и во многом разобраться. А уж потом, поверьте мне, мы обязательно узнаем, как нам вернуться домой.
Гюнтер кивнул, оптимизм Отто вселял в него уверенность, что и невозможное возможно.
— Хорошо… на все у вас есть ответ. Наверное, вы уже знаете, что делать дальше? — произнес Гюнтер, двинувшись назад к рубке. Холодный рассудок помог справиться с минутной растерянностью. — Брать штурмом поселок ради нескольких свиней глупо. Но и как объяснить здешним жителям, кто мы и откуда, даже не представляю.
— Да-а, — протянул Отто. — Пытаться объяснить, что мы из будущего, — только все запутать. Нас не поймут и не поверят. Можно попробовать сыграть на суеверии и невежестве этого времени.
— Объявить себя богами, — усмехнулся Гюнтер. — Или детьми бога?
— Нет. У христиан единственный Сын Божий — это Христос. Нам бы подошел образ каких-нибудь полубогов, небожителей. Или небесных воинов? Точно! Наверняка в Библии есть упоминание о господнем воинстве, способном плавать на воде и под водой. А если даже и нет, ну что же — одной легендой станет больше.
— Уже светает… — произнес Гюнтер, оглядываясь на остров. — На том и решим. Надо подготовить команду, успокоить людей. Придумать красивую сказку. В общем, не мне вам объяснять, займитесь этим, Отто. А я поговорю еще раз с нашим испанцем, но уже в новой роли.
Он обошел рубку и протиснулся к привязанному испанцу. Обступившие пленника подводники, увидев командира, затихли.
Гюнтер обвел взглядом подсвеченные лучом фонарика осунувшиеся лица.
— Друзья мои, мои морские волки, — обратился он к окружающим, немного стушевавшись от непривычного для него пафоса. — Ситуация фантастическая, но в нее приходится верить. Во всяком случае, я поверил. Мы очутились в шестнадцатом веке. Как это произошло, я не знаю. Обратитесь к старпому, он лучше объяснит.
Гюнтер замолчал. Собственные слова казались невероятными, не верилось, что он их сам произносит.
— Чтобы выжить, нам всем придется сыграть роль мифических воинов, этаких морских полубогов. Я надеюсь, что на короткое время.
— Но,
— Послушай, Герберт! Если будет необходимо сыграть чертей, я прикажу, и вы будете отращивать хвосты, и у вас получится! — нервно произнес Гюнтер. — Десант ничего не даст, разве что толику продовольствия на несколько дней. Задача у нас глобальней: вернуться домой, в свое время. Смогли найти дорогу сюда, теперь будем искать дорогу отсюда.
Кюхельман не заметил, что повторил фразу старшего помощника. Затем, обернувшись к Удо, добавил:
— Ну, а вы что на меня смотрите, как на русалку, запутавшуюся в сетях Лорьянской базы? От вас сейчас многое зависит. Подберите челюсть, напустите на себя важности, загадочности. Вы ведь теперь почти божество.
— Из этого ничего не выйдет, — неуверенно промямлил доминиканец.
— Послушайте, Удо! Я понимаю, что в свете сложившихся обстоятельств ваша роль и ценность для нашего экипажа значительно возросла, но не настолько, чтобы спорить со мной! — голосом, не терпящим возражений, произнес Гюнтер. — Скоро рассвет, и нам надо спешить. Переводите, да так, чтобы он поверил, а с ним и остальные на острове.
Он наклонился к испанцу и спросил:
— Как там тебя?
— Алонсо… — подсказал Удо.
— Вот именно. Алонсо и еще какая-то борода.
Гюнтер скривился, почувствовав исходивший от испанца запах перегара.
— Ты доплывешь до берега?
— Он говорит, что ваши слова обидны, — перевел Удо. — Он — моряк и переплывал куда большие расстояния.
— Вот и хорошо. Скажи, что мы его отпускаем, пусть принесет своим радостную весть. На жителей этого заброшенного острова снизошла благодать. Их посетили воины повелителя всех морей и океанов. Повелителя, без воли которого ни один корабль не смеет распустить паруса, и ни одна волна не поднимется без его разрешения. Пусть губернатор и все жители острова готовятся принимать великих гостей, радуются им и выходят на берег для встречи. А мы, как только солнце озарит небо над джунглями, выйдем из-под воды и почтим вниманием радушных островитян.
Вагнер от такого красноречия командира удивленно выдохнул:
— Феноменально, Гюнтер! Даже я уже не сомневаюсь в своей мифической родословной. Будь я на месте испанца, то растянулся бы перед нами в благоговейным трепете.
Но Алонсо, выслушав Удо, окинул скептическим взглядом фигуру командира и брезгливо сплюнул себе под ноги. Речь Кюхельмана особого впечатления на него не произвела.
«Не поверил, — подумал Гюнтер. — Здесь нужны эффекты поярче».
Прибавив басу собственному голосу, он проревел:
— Ты, паршивая собака, смеешь сомневаться в моих словах?! Одного жеста моей руки достаточно, чтобы море поглотило этот никчемный остров! Одного взгляда хватит, чтобы сгорели ваши трухлявые хибары на берегу! Ты сейчас поплывешь на берег и передашь мои слова губернатору и всем жителям острова, и не дай бог вам рассердить нас! А первым, на кого я обрушу свой гнев, будешь ты, Алонсо! Сейчас мы уйдем в морскую пучину, к повелителю и хозяину морей, а когда взойдет солнце, вернемся и подумаем, что делать с этим островом!