Волчий корень
Шрифт:
— Не томи уж, что за чудеса?
— Началось все с того, что у моего дядьки, к которому ты давеча ехать собирался, волк украл годовалого сына. Дядька мой был вдовцом, жена помре, рожая первенца, а младенец выжил. Через год Василий женился на одной юнице, сироте. Трактир открыл, прибыльное дело. Все хорошо было. Но однажды ехал он с молодой женой и ребенком с ярмарки, лошаденка тащила сани по снегу, и тут из леса выскочил огромный волчище, хвать зубами сына — и в лес.
— Пока самое чудесное, что, окромя невинной крохи, больше никто не пострадал, — поднял брови Волков.
— Слушай
— Смекаю, так вот почему этот ваш меня колдуном назвал.
— Вот именно, сорок лет ни одного Волкова в Суздале и окрест не было, и тут сначала волк человека задрал, а затем сам оборотень во плоти! Чуешь, к чему веду?
— Не отвлекайся.
— Дядька ринулся было мальца выручать, но Юрий, запамятовал отчество…
— Васильевич, — помог ему Волков.
— Вот-вот, так его, бедного, кнутом угостил, дядька мой надолго запомнил господскую ласку.
— Этот Волков — мой крестный отец. Это и есть чудеса?
— Да нет же, слушай дальше. — Федор плеснул еще вина, отрезал сыра. — Волков со своими людьми расположились на постой в двух богатых домах, и вот, проходит день али два, и у одного местного жителя, лесника по фамилии Марков, умирает годовалый ребенок. Ну, дело обычное, болел да и помер. Сколотили гробик, обмыли мальчишечку, в новую рубашечку обрядили, поп над ним отходную прочитал, и тут ребенок вдруг завозился во гробе, глазки открыл, задышал. В общем, воскрес.
Жена моего дядьки, что там же была, — в обморок, отец воскресшего со страху между лавок сел, кто-то голосит, кто-то смеется. Мать младенца того умом тронулась, сначала к дитятке своему бросилась, ну его обнимать, целовать. А потом как заорет, мол, хоронила девочку, а Господь ей сына долгожданного подарил. Ну и тоже того, сомлела.
— Как — девочку? — поперхнулся Волков. — Ты же говорил, малец помер.
— Сам я там не был, я еще в брюхе материнском находился, но родители рассказывали, что мамка воскресшего-то помешалась тогда с горя али с радости. В общем, я так понял, что у нее девочек шесть душ родилось, и она все время сына хотела. А Господь ее, точно Иова Многострадального, проверял: сначала ребенка отнял, а потом вернул, да не просто вернул, а мечту заветную исполнил. Вот на это чудо Господне Федор Михайлович Раков да дворянин Потата и приезжали смотреть. Но игумен из Спасо-Преображенского тут же был и сказал, мол, никакой седьмой девочки у Марковых не было. Родился мальчик, умер мальчик, и воскрес тоже мальчик. Марковы в лесу жили, на отшибе, с ними, можно сказать, никто и не знался, потому как пришлые. Игумен сказал, что лично крестил малыша, так что тут ошибки быть
В общем, все так радовались, что Раков даже Маркова в честь такого чуда деревенькой наградил. Туда они вскоре и отправились с шестью девочками и воскресшим мальцом.
— Воскресшего, небось, Лазарем звали? — Волков сыто рыгнул и вытер руки о хлебный мякиш.
— Кудеяром, — помотал головой Федор.
— Кудеяр Марков?! — опешил Волков. — Не ошибаешься?
— Ну да, Кудеяр. Не сомневайся. Дядька мой в его честь даже свой трактир назвал «Кудеяр».
— А деревенька была где-то под Курском?
— А ты откуда знаешь? — Рука Федора нашарила крест под рубашкой.
— Совпадение. — Волков задумался. Странным образом в этой истории уже дважды всплывали Юрий Волков и Кудеяр Марков. — А не знаешь, как звали ребенка, которого привез с собой мой крестный?
— Так тоже Кудеяром, — поперхнулся Федор. — Но тут говорят двояко. Кто-то рассказывал, что этот Кудеярка был сыном самого Волкова, а кто-то называл его отцом одного боярского сына, что при Волкове состоял, по имени Дружина. Что там дальше с младенцем этим сталось, не ведаю, только слышал, что направлялись они то ли в Венгрию, то ли в Румынскую землю. Вот тебе наши чудеса сорокалетней давности и история с загрызенным младенцем. Ну что? Отважишься данное дело распутать да истолковать? Али кишка тонка?
— Могу и распутать, и растолковать. — Волков нахмурился. — Только, чур, не обижаться. — Какое-то время он молчал, собираясь с мыслями. — Во-первых, не в обиду тебе будет сказано, но никакой волк не крал младенца у твоего дядьки. Это удобно на зверя свалить. Никаких тебе следов. А жена молодая, которой чужой ребенок даром не нужен, все что велишь подтвердит. Нету тела, как докажешь, что убит? Но я так полагаю, что он его не убивал, а с выгодой для себя продал. И скорее всего, он сначала продал сына, а потом на полученные деньги трактир приобрел.
Федор попытался было что-то сказать, но Волков его остановил:
— У моего крестного Юрия Васильевича Волкова детей было восемь душ, но никто не выжил, а вот у Дружины Даниловича один сын Кудеяр — мой ровесник. В детстве мы с ним дружили. И могу сказать, что Дружина с ребенка пылинки сдувал, потому как других детей у них с женой не было.
— Может, ты и прав, отец как-то смутно говорил об этом трактире, я еще тогда думал: отчего бы ему трактир в честь воскрешенного мальчика называть, если этот мальчик ему не родня. А теперь понимаю: он, паршивец такой, Кудеяра продал и трактир в его честь назвал. Только разве ж ребенок столько стоит?
— Стоит, если в семье детей много лет нет, а тут, что называется, Бог послал. Родному отцу этот ребенок не нужен был, мачехе тем паче. Заплатил Дружина ему как следует, чтобы не болтал. Когда же он, богатую казну к рукам прибрав, рот свой поганый посмел раззявить, получил кнутом. Оно справедливо.
— Ты прав. — Федор налил еще вина и залпом выпил. — Ты прав, и Бог его за продажу чада наказал. Детей у них с новой женой больше не было, а трактир, — он вздохнул, — сгорел трактир, а дядька на старости лет в монастырь подался. Так там и жил, грех свой замаливал.