Волчий лог
Шрифт:
Рука сама потянулась к телефону. Я набрала номер и долго вслушивалась в длинные гудки. Не отвечает. Не слышит? Или не хочет разговаривать? А может, он сейчас с кем-то другим? Видела я, как Танька на него смотрела, да и другие заглядывались, когда узнали, что Стас — потомок Брагина и волк. Верка Орская перед ним чуть ли не стелилась, а подружка ее, Демидова, так глазами поедала, что мне их выцарапать хотелось.
Я вздохнула и уставилась на улицу. За окном снова пошел снег. Белые хлопья медленно падали на расчищенную
— Мам, а ты чего без света сидишь?
Голос Никитки заставил меня очнуться. Сын неслышно оказался рядом и приткнулся к моему боку. Теплый, взъерошенный, пахнущий хамоном и шоколадом. Видимо, пока меня не было, добрался до «стратегических» запасов, что я отложила из привезенного Стасом «гостинца».
— Просто так, — ответила Нику, приглаживая вихры на его макушке. — Иногда хочется посидеть в темноте.
— Почему?
— Так лучше думается.
— А о чем ты думаешь?
Серьезные глаза требовательно уставились в мои.
— О жизни.
— А-а, понятно, — хмыкнул сын и спросил то, что было для него гораздо интереснее: — Ма, а Стас завтра придет?
— Вряд ли. Он же не может каждый день из Москвы сюда мотаться.
— А Стас не в Москве, — огорошил меня сын. — Он в усадьбе.
Сердце пропустило удар.
— С чего ты так решил? — в упор посмотрела на Никиту.
— Он сам сказал, когда прощался.
— А почему я не слышала?
— Потому что ты с Сергеем Эдуардовичем разговаривала.
Мне показалось, или в голосе сына прозвучало осуждение? Еще не хватало…
— Мам, — Ник кинул на меня быстрый взгляд и тут же отвернулся к окну, а потом коснулся стекла и обвел пальцем замерзший узор.
— Ма, а зачем Клейн приходил? — глухо спросил сынка.
М-да, еще один ревнивец. Вот уж не думала, что Ник будет так рьяно защищать свою территорию от посторонних.
— Санки тебе принес, — как можно спокойнее сказала в ответ.
— Отдай ему обратно, — торопливо сказал Никитка и нахмурился. — Не нужно нам от него ничего.
— Почему?
Сын не ответил. Он упрямо сжал губы, бросил на меня короткий взгляд и буркнул:
— Я спать пойду. Спокойной ночи, мам.
Секунда — и Ника с кухни ветром сдуло. Я усмехнулась. Сбежал от расспросов, поросенок. Не захотел объяснять, чем ему Клейн не понравился. Хотя, чего тут объяснять? И дураку понятно, не хочет, чтобы тот Стасу дорогу переходил.
При мысли о Брягинцеве сердце снова тоскливо сжалось. Твою дивизию, да что ж ему неймется? Почему, всякий раз при мысли о проклятом волке, оно болит?
«Нет, я не буду звонить. Не буду. Не хочу показывать Брягинцеву, что скучаю по нему».
Стоило так подумать, как на душе такая тоска поднялась, что хоть вой!
Схватив телефон, набрала номер и замерла,
«Стас, где тебя носит? Возьми трубку!»
Нет. Не берет.
Стукнув ладонью по раме, тихо выругалась. А потом подумала немного и позвонила Никону.
— Сможешь побыть с Никитой? Мне отъехать нужно.
Старый оборотень хмыкнул. Я слышала, как он зажег спичку, прикуривая свой любимый «Беломор», шикнул на кота и только потом ответил:
— Куда тебя на ночь глядя несет?
— В усадьбу. Хочу кое-что проверить.
Я и сама не знала, зачем еду. Наверное, чтобы заткнуть свою паранойю. Понятно, что буду выглядеть полной дурой, но лучше уж так, чем мучиться тут в неизвестности.
— Поезжай. Я через пару минут приду, — ответил Никон.
Он нажал отбой, а я, сорвав с вешалки куртку, предупредила сына и выскочила из дома.
До усадьбы добралась быстро. Машина, словно подстегиваемая моей тревогой, завелась сразу и летела по трассе, как бодрая савраска. Дворники натужно скрипели, очищая лобовое стекло. Накатанные колеи блестели в свете фар. Боковое стекло запотело — опять печка капризничает. Сколько Никон с ней не бьется, все без толку. Не хочет работать, зараза…
Дорога сделала поворот, мимо промелькнул указатель, и вскоре впереди показалось Брагино. Знакомые липы, чугунные фонари вдоль аллеи, красивые кованые ворота…
Я остановилась перед ними и выскочила из машины.
Кругом было тихо. Особняк выглядел темным и нежилым, и только в сторожке, выходящей одной стеной за ограду, горел свет.
— Кузьмич!
Я пробралась по сугробам к окну.
Занавеска дрогнула, но никто не отозвался. Твою дивизию! Охранник, называется. Каждого шороха боится.
— Кузьмич! — громко постучала по стеклу.
Где-то вдалеке залаяли собаки. Видно, сосновские. До соседней деревни отсюда всего ничего, пешком дойти можно.
— Хватит прятаться, открывай давай!
Яркая цветастая шторка колыхнулась, и в окне показалась небритая физиономия сторожа. Он уставился на меня мутными глазами, а потом расплылся в улыбке и закивал головой, что-то бормоча себе под нос. Понятно. Уже успел наклюкаться.
Спустя секунду занавеска вернулась на место, и через пару минут я услышала, как грохнула дверь сторожки.
— Инга Яновна, вы чего посеред ночи? Случилось что?
Кузьмич, на ходу попадая в рукава тулупа, торопливо шел к калитке.
— Брягинцев здесь? — не отвечая на вопрос, посмотрела на сторожа.
— Здесь, — кивнул тот, гремя ключами. — С вечера еще. А вы к нему?
— Да.
А тревога не унимается, все сильнее внутренности в узел скручивает, зовет, толкает вперед, туда, к горящему над парадным входом фонарю.
— Ну что ты возишься? — не выдержав этой маеты, прикрикнула на сторожа.