Волчий пасынок - путь к сухому морю
Шрифт:
Гаю удалось не только сохранить свою жизнь и добраться до Южного Квадрата (Добальтара, Шарумы, Онокгольского каганата и Кхурба), но так же и принять деятельное участие в мелкой, но от того не менее жестокой и кровавой войне, затеянной самым могущественным южным владыкой против дюжины малочисленных и крайне воинственных горских кланов.
Если бы Волчьему Пасынку дано было знать, что такое тщеславие, он не без гордости мог бы сказать: скалистые вершины Стражей Юга еще долго будут помнить грозное имя Гайхамар, Снежный Барс, к которому позже прибавился еще один эпитет - Миротворец.
– Постой-ка, тур-атта Канна.
–
– Табиб, друг мой, кто как не ты пересказывал мне истории о человеке с севера, водворившем мир в добальтарских горах? Как там его звали? Хаймар?.. нет, Гай...
– Гайхамар, или иначе - Снежный Барс.
– откликнулся начальник караванной стражи.
– Гм... Есть сходство.
Фахим всплеснул ручками, хлопая себя по бедрам.
– Чтоб от меня отвернулся благосклонный лик Баббета!
– с преувеличенным возмущением вскричал он, обращаясь к Осане.
– Кого ты привел в мой караван, Табиб?! Этот человек собственноручно снял колено, которое так славно придавило горло нашим конкурентам из мальберата!
– Я сожалею, - досадуя на свой язык, сказал Гай.
– но тогда я не мог знать, что мне доведется путешествовать с вашим караваном. Я сражался на той стороне, которая признала меня первой. Так получилось.
Фахим весело улыбнулся, ткнул дочку в плечо и громко рассмеялся неожиданно серьезной реакции молодого уранийца. Верима звонко вторила ему, а Табиб Осане позволил себе лишь слегка ухмыльнуться в бороду.
Волчий Пасынок ощутил острый приступ внезапного раздражения. Он не понимал, что нашло на окружающих его людей и чем все это могло обернуться для него. Непонимание людей, их поступков, манеры думать и реагировать (очень часто совершенно нелогично), все это по отдельности и вкупе, порождало неопределенность, которая всегда смущала и злила его. Рука оборотня-меченосца рефлекторно напряглась и незаметным даже для него самого движением переместилась на пояс, поближе к эфесу Хищника.
– Успокойся, Гай Канна!
– Табиб хлопнул уранийца по плечу.
Гай не ожидал этого движения, его напряженные нервы не выдержали и отреагировали на него молниеносно, повинуясь четким, отработанным до автоматизма рефлексам. Левая рука оборотня слегка приподнялась для того, чтобы захватить и вывернуть упавшую на плечо ладонь шарумца, правая скользнула к мечу. Пальцы привычно обняли рубчатую от насечек рукоять, но, к счастью, в последнюю долю мгновения Волчий Пасынок сумел осознать дружественный характер этого легкого удара, и смертоносное, острое, точно бритва лезвие, спрятанное в ножнах из черного дерева, не обнажилось.
Табиб Осане не успел никоим образом отреагировать на стремительные движения Гая, однако то, что рука последнего лежит на эфесе меча, он увидел. Улыбка исчезла с широкого бородатого лица шарумского караванщика.
– Успокойся, Гай Канна.
– ровным, каким-то деревянным голосом повторил он.
– Почтеннейший Фахим бан-Ана вовсе не держит на тебя зла. Это шутка, понимаешь? Как можно судить о превратностях судьбы?
– Тур-атта Канна.
– торжественно сказал так ничего и не успевший понять купец из Ишша.
– Если все то, что я успел узнать о тебе - правда, значит, ты достойный человек, и мне просто следует благодарить богов за то, что они привели тебя в мой караван. Путешествие под защитой
– мне это обошлось необыкновенно выгодно! Дешевле, чем услуги любого из воинов нанятых Табибом!
Табиб Осане торопливо отвернулся, пряча запутавшуюся в бороде насмешливую улыбку от зорких глаз своего маленького хозяина. Если бы только тот знал всю правду о Гае Канне! О том, кто был не только свирепым Гайхамаром-Миротворцем, но так же и печально известным Утнагом-Хайкананом, беспощадным Волком, предводителем кагасов, этих Хогоном проклятых пиратов степей! Назвал бы он тогда уранийца достойным человеком и благодарил бы богов за встречу с ним? Хо! Как немного значат человеческие слова! Как непостоянны и сиюминутны их представления и чувства! Подумать только, говорить о безопасности в присутствии мрачного нелюдимого парня, чье имя уже успело стать проклятьем для торговцев, двигающихся по Большому Караванному Пути!
Окончательно смешавшийся Гай постарался ничем не выдать своих эмоций.
Что же до юной Веримы, дочери почтенного Фахима бан-Аны, то она, позабыв обо всем, смотрела на Гая влюбленными глазами. В сердце девушки уже жарко разгорался огонь страсти. Она нашла своего героя, уверенно вытеснившего дотоле претендовавшего на эту роль темнокожего рослого кхурбийца Караха из числа нанятых Табибом охранников. Пылкое воображение Веримы услужливо рисовало ей красочные душещипательные картины несбыточного будущего, в котором мускулистые объятия Волчьего Пасынка играли далеко не последнее значение.
Разрушая эту идиллию, в воздух ворвался возбужденный крик одного из дозорных воинов охраны.
– Хон! Хон! Айгаа-а-а, Хон!
– Тени и Призраки!
– сердито буркнул Табиб Осане, приподнимаясь на стременах и вглядываясь вперед.
– Что еще там? Да, это Хон! Он подает какой-то знак. Да подъедь ты ближе, дурень!.. Так, что... Проклятье!
– уже прорычал шарумец, мрачнея на глазах.
– Опасность?!. Смерть?!! Впереди нас смерть, дери меня Хогон!
Рослый караванщик повернулся в сторону Волчьего Пасынка и криво усмехнулся.
– Кажется, Гай Канна, ты и впрямь не случайно прибился к нашему каравану. Быть может твоему мечу найдется работа. Едем вперед... Карах! Устул! Головами отвечаете за безопасность господина бан-Аны и его дочери! Не отлучаться от паланкина ни на шаг! За мной, тур-атта Канна!
Он ударил лошадь пятками и быстро поскакал в голову каравана. Гай, не задерживаясь, последовал за ним, отставая не более, чем на четверть корпуса.
К разочарованию и некоторой обиде Веримы, он так и не обернулся, чтобы бросить на нее свой взгляд.
4
Хон - искусный следопыт-онокгол, всю свою жизнь проведший, мыкаясь по степям и пустыням, не ошибся, подавая сигнал, а Табиб Осане, подле которого Хон держался последнюю часть этой самой жизни, не ошибся, расшифровывая его. Впереди них и в самом деле была смерть. Вернее жуткий след Единственной Истинно Бессмертной, ее пугающая ипостась, обличенная в умерщвленную плоть.
До того, как стать жертвой грабителей это был крупный караван. Не такой большой, как у почтенного Фахима бан-Аны, кроме своих товаров переправлявшего в Пту и товары нескольких своих компаньонов из Ишша и пары других городов, но все же...