Волчий вой

Срибный Игорь Леонидович

– Давай отправим, - сказал Кондрат. – Может действительно хоть кто-то успеет нам на помощь придти. Хотя сильно я в этом сомневаюсь – нападут ногаи через, может, час. Никак нашим не успеть к нам с подмогой… И, обернувшись к старшине, дал команду Байдужему:

– Хочь ты и Байдужий по призвыщу , да ответственный и исполнительный в службе. Потому тебе поручаю – выбери казака из своего куреня, который сможет разыскать в степи

разъезд и вместе с ним домчать до пикета настолько быстро, что стрела не догонит.

Байдужий только молча кивнул в ответ и отправился выполнять приказание.

Кондрат задумчиво поглядел ему вслед и кинул, обращаясь к Зарубе и Гуку:

– А вы собирайтесь, поедем с басурманами говорить.

Через несколько минут трое всадников, одетых в парадные казачьи свитки, выехали навстречу ногайцам.

ГЛАВА 12

Про смерть нашу не думаем,

И жизнь наша на поле (боя)

Прекрасна.

(«Велесова книга», дощечка 8)

Застоявшийся Орлик гарцевал и пританцовывал под хозяином, пытаясь сорваться в галоп. Кондрату стоило больших усилий сдерживать коня и заставлять его идти степенным шагом.

Чуть поотстав, ехали за Кондратом Заруба и Гук. Янычар шел спокойно, высоко подняв породистую сухую голову. Ему непонятно было нетерпение Орлика, хотя и он не прочь был промчаться ветром по заснеженной степи.

Конь Гука – трофейный ахалтекинец по прозвищу Щур , добытый в бою с турками у Кононова брода, поддаваясь настроению Орлика, пошел боком, косясь черно-фиолетовым глазом на седока и ожидая команды перейти на рысь. На скаку Щур буквально летел, едва касаясь ногами земли, за что и получил свою кличку. Гук крепче натянул поводья, сдерживая коня, от чего тот обиженно мотнул головой.

Ногайский эскорт находился уже в полусотне метров, медленно приближаясь, и казаки видели, как загорелись у ногайцев глаза при виде казачьих коней.

Вскоре всадники сошлись. Некоторое время царило молчание – разглядывали друг друга, подбирая слова.

Неугомонный Орлик игриво поглядывал на серую кобылу, на которой гордо восседал Бидайхан, зазывно скаля зубы. Заинтригованная вниманием красавца-коня, кобыла в ответ часто закивала головой, распушивая гриву. Непосредственность животных, мгновенно выказавших свои чувства, как-то сняла напряжение людей,

и Бидайхан едва не позволил себе улыбку. Но вовремя сдержался и заговорил, безжалостно коверкая привычную казакам южно - русскую речь:

– Я тибе узнал, - его обличающий перст указал на Зарубу. – Это ты рубала сабля моя людишка!

– Я тебя тоже узнал, - ответил Заруба. – Это ты со своими людьми напал на нас и пытался отбить табун наших лошадей. Это твои люди, числом около десятка, пытались зарубить меня, но ни хрена у них не вышло!

Бидайхан мгновенно вскипел и выхватил из ножен длинную кривую саблю.

– Ти суйкын ! Ти умрешь сичас, а осталная твоя сабака казак – до захода солнца!

Заруба спокойно смотрел в глаза Бидайхану. Он даже не дернулся в седле, видя явную угрозу своей жизни.

– Ты пришел испугать нас? – спросил он. – Тогда ты напрасно гонял лошадей. Чтобы нас испугать, тебе придется привести сюда всю Едисанскую орду. И тогда мы втроем умрем здесь, но не от страха, а оттого, что не сможем порубать всю орду – числом завалите.

Бидайхан, понемногу успокаивался, только ноздри короткого носа широко раздувались, да глаза метали молнии. Но рука уже вложила саблю в ножны.

– Я знаю, что ви не боялася моя. Ви храбрии воини. Но ваша мала-мала, а моя - минога болше. Ми придем и побиваем ваша. Я не хочу побивать ваша. Ви мине даете висе ваша лошад, и моя воини идем в Орда. Не надо кров, не надо смерт.

Кондрат внимательно слушал ногайца, щуря от яркого снега свои холодные серые глаза. Совершенно неожиданно ему в голову пришла мысль, которая, как ему казалось, могла спасти казаков от верной смерти. Когда бек закончил свою короткую речь, атаман некоторое время молчал, а затем выпрямился в седле и промолвил:

– Это хорошо, что ты не хочешь проливать кровь. Потому что, мы, может, и погибнем сегодня, но и твоих собратьев немало с собой на небеса унесем. А лошади наши тебе все равно не достанутся: последний оставшийся в живых казак, порежет лошадей!

Заруба и Гук переглянулись, не зная об этой задумке атамана, но промолчали. А Кондрат продолжал:

– Так что, подумай, Бек, стоит ли тебе жертвовать своими воинами, чтобы получить мертвых лошадей.

– Твоя не будет резать лошадь! – вновь закипая, заорал ногаец. – Лошад – это жизн! Кито трогала лошад, не должин жит!