Волчок
Шрифт:
Кентавр скрипя зубами пустил таки непрошенных гостей в свой дом, хоть и предпочел бы, чтобы охотник спал у порога и чтобы об него можно было вытирать копыта.
Но Север нагло устроился на куче сена и отрубился сразу.
Влад устроился на противоположной стороне колючего лежбища, завернувшись в Севрову куртку, но, несмотря на усталость, сна не было ни в одном глазу. От пряного запаха сухой травы першило в горле, а мясной аромат грибов на огне сводил с ума его желудок. Перед тем, как лечь спать, Влад доел весь свой запас ягод, но уже через полчаса из живота послышался унылый стон. Словно ему в ответ
Свет от костра проникал через дыры в пологе и рассеивался бархатным полумраком, высвечивая простыни паутины на потолке. Один такой шматок покачивался от сквозняка прямо над лежанкой. Влад пытался застать момент, когда пыльный лоскут все-таки замрет. Но тот, почти успокоившись, снова вздрагивал, подстегивая беспокойный хоровод мыслей в голове парня.
Неприятный тошнотный инцидент был по молчаливому согласию замят. Влад привык к подобному разрешению ссор дома, когда, отсидевшись каждый в своем углу, все снова ведут себя так, будто ничего не случилось. Но сейчас почему-то было особенно стыдно. Еще двое чужих людей, или полтора, знали о его особенности. Владу хотелось пойти и все им объяснить, что он не заразный и не припадочный, чтобы они не надумали чего сами. Лучше бы они посмеялись над ним или хотя бы съязвили — так было бы привычнее. А они промолчали. В их натянутом вежливом равнодушии чувствовалась жалость, как к больному. Север даже настойчиво пожертвовал ему свою куртку.
От нее, кстати, кроме пота пахло химической пропиткой от влаги. Вместе с магнитным датчиком это наблюдение напоминало Владу о реальности обоих миров. Вот тут куртка из магазина, а там, снаружи — настоящий кентавр, который не выговаривает букву "р". А за спиной охотник, который вероятно, охотится на кентавров и на других чудо-юдов. Влад только не мог понять, зачем его самого сюда притащили. Он не кентавр и тем более не русалка.
Охотник заворочался и отвернулся лицом к стенке.
Оглянувшийся на его шуршащую возню Влад уже хотел снова лечь, но заметил, что край свитера на спине охотника задрался, вытащив из заднего кармана штанов сложенный вчетверо листок с рисунком и надписями. В полутьме показалось, что буквы, хоть и знакомые, но были искажены и смешаны с чем-то похожим на старославянские руны. Такое сейчас можно было бы увидеть разве что на сувенирных буклетах из какого-нибудь краеведческого музея.
Влад долго смотрел и ждал, пока любопытство возьмет верх над порядочностью. Он как смог тихо поднялся с шуршащего сена и осторожно вытащил листок. Выходя из землянки, он чуть не кувырнулся через кентавра, который буквально присел полежать у самого входа. Поразив жеребца своей хореографией, Влад схватил ведро, поставил его дном кверху, и как ни в чем не бывало уселся на него.
— А ты не идешь спать? — непринужденно поинтересовался он.
— Под одной кrышей с этим? — кентавр с отвращением кивнул на охотника.
— И что теперь, мерзнуть из-за него? — Влад зябко повел плечами. Ночной ветер пробирал до мурашек несмотря на теплую куртку.
Кентавр фыркнул.
— Меrзнуть? В такую жаrу?
— Жару? Знойный ты парень… Ты же парень? Или жере… В смысле, честно скажу, я впервые встретился с..., —
— Зови меня златовласой rусалкой, — ухмыльнулся жеребец и почесал бок. — Или по имени. Йуr.
— Хорошо. Йур. А я Владислав.
— Что ты хочешь? — Йур с подозрением уставился на протянутую ладонь.
— Пожать руки. Приветствие такое, — неловко оправдался Влад с невинным, слегка ошалелым видом.
Кентавр подозрительно сощурился, прижав уши, потом скопировал жест, вынудив собеседника встать, чтобы дотянуться.
Когда ладонь стиснули сильные, горячие, настоящие пальцы настоящего кентавра, у Влада перехватило дыхание. Почему-то он цеплялся за любую возможность доказать себе правдивость происходящего, хотя благоразумней было бы признать все галлюцинацией. С другой стороны — ну какие галлюцинации? Ему бы даже во сне не пришел в голову картавый кентавр.
Стоило заметить, что картавил Йур вполне прилично, как на родном французском. Для полного киношного образа не хватало только перепутанных ударений, усов и розы в зубах.
— Какое-то долгое у вас пrиветствие, — отметил кентавр, когда рукопожатие затянулось.
Влад тут же отпустил его ладонь.
— А как у вас принято? — вежливо поинтересовался он.
— В нашем табуне — так, — Йур два раза стриганул ушами и вздернул хвостом.
Влад так и завис, летя в бездну неловкости. Он-то не мог уважить кентавра тем же жестом, немного не хватало подготовки.
— А… Хорошо. Я запомнил. Погоди, ты сказал табун? — насторожился Влад, стараясь не слишком заметно озираться. — А где он?
— Забrали.
— Что значит — забрали?
Кентавр опустил взгляд в костер, шевеля палкой головешки, а те возмущенно краснели и пускали искры.
— Один из наших залез в деrевню. Кого-то напугал или сломал чего-то. Наш вожак наказал его. Хвоrостиной отметелил чуть не до костей. А через несколько дней явилась целая куча охотников с аrбалетами и клетками. Началась неrазбеrиха, все заметались. Меня подстrелили и я свалился в какую-то яму. А когда пrоснулся, никого уже не было.
— Их что, всех...
— Не знаю. Надеюсь, нет. Знаю, что они в гоrоде. Всех туда везут. Но если я туда сунусь, меня пrосто поймают и тоже посадят в клетку. Я думаю, они смогут сбежать, поэтому жду их здесь.
— Это ужасно. И ты совсем один.
— Ну и что? Мне уже восемь, — фыркнул жеребец.
— А-а-а, — с вежливым почтением протянул Влад.
Оба некоторое время молчали. Йур ковырял палкой в костре. Влад развернул бумажку и рассматривал ее содержимое. На старом тонком листе тушью был изображен свирепый пучеглазый зверь с разинутой пастью и выставленными вперед не то лапами, не то руками.
— Что это у тебя? — заинтересовался Йур.
— Не знаю, — настороженно ответил Влад, поворачивая рисунок к кентавру. — Чупакабра какая-то.
Йур по-собачьи склонил голову и поморщился, вглядываясь в рисунок.
— Скоrее обоrотень, — неуверенно предположил он.
— Об… оборотень? — Влад вытаращился на Йура. — В смысле… Человек, превращающийся в волка и грызущий других людей?!
Кентавр задумчиво закатил глаза, оценивая верность услышанного описания. Сочтя его подходящим, кивнул: