Волчонок
Шрифт:
— Я просто не знаю, чего я хочу. Но точно не танцевать, — Билл равнодушно поджал губы.
— Ты первый парень, который может устоять против декольте Аманды. На твоем месте я бы серьезно задумалась, — Фиби подняла свой бокал. — Твое здоровье.
— Я еще не забыл Сандру, — выдал он первое, что пришло в голову. — Это была история темная и мрачная, как само средневековье.
— Бедняжка. Ну, тогда позволь тебе посоветовать один действенный рецепт от несчастной любви, — Фиби хитро улыбнулась и открыла лежавшее на столике меню. Пробежав по нему
— Это что? — Билл покосился на пойло и затем снова на Фиби.
— Это, малыш, лекарство. Лучшее из тех, что я знаю. Это хоть ты себе позволяешь?
Билл позволял. Он опасливо взял стопочку двумя пальцами и понюхал содержимое.
— Не бойся. Давай… На счет три. Раз, два…
А потом кто-то выключил свет. Все, что Билл помнил — обжигающая нутро жидкость. Она потекла раскаленной лавой прямо в желудок и уже через пять минут ему стало так хорошо и весело, что хотелось обнимать весь белый свет.
— Фи-иби, ты такая крас… крас… краси-ивая, — пьяно прошелестел Кернер, со скрипом съезжая со своего сиденья. — Закажи еще этой штуки и пойдем. Потанцуем.
— Видишь? Я тебе говорила. Всю хандру как рукой снимет, — кивнула его соседка и заказала еще две партии на весь столик.
После этого веселье, однозначно, началось. Все, что происходило, припоминалось очень смутно, но приступы приливающего щенячьего восторга Биллу запомнились просто прекрасно. Он ощущал вокруг себя тесноту и жаркие тела, льющий ручейками по лопаткам пот и движения. Музыка не смолкала ни на минуту. В сетках света все сливалось в непонятную цветную кашу. Розовые, лиловые, салатовые и бледно-желтые пятна застилали сознание и вызывали счастливую улыбку.
Билл не обращал внимание больше ни на что, в его сознании кружилось без разбору абсолютно все — волосы, руки, плечи, глаза, лица.
Он не обратил никакого внимания, когда его губы накрыло что-то влажное. Ему стало чуть прохладнее и показалось, что тонкий свитер был с него сдернут через голову, чьи-то ладони безостановочно ходили по его телу…
И каждое движение доставляло абсолютный, сумасшедший кайф. Такой, какой он вряд ли испытывал и еще собирался испытывать когда-либо в жизни.
***
Посмотрев на часы, Том удивился — уже первый час. Он перекинул через плечо тряпку в машинном масле и, продолжая насвистывать какую-то мелодию, решил проверить последнюю вещь на сегодня. Отец заставил его отрабатывать проживание с первого же дня, и теперь Альфредо-младший попал в абсолютное и тотальное рабство. Нельзя было сказать, что он был в восторге от своего положения, но в его ситуации это пока было единственным выходом.
Он тяжело вздохнул и полез под капот, проверять, что это был за стук, на который его отец все время жаловался.
В это время к дому со скрипом подкатило такси. Дверца открылась и из него с
Но одно Томас разглядел точно: фигуру высокого брюнета, с которым он столкнулся сегодня у лифта. Парень был явно не в себе — его голова была откинута и он, улыбаясь, как сумасшедший, целовался с… Фиби, девушкой с одиннадцатого этажа, которую Том все это время совершенно точно считал радикальной лесбиянкой. Впрочем, перцу в ситуацию немного добавлял и второй сэндвич, аж из трех тел - братьев Хеммет и зажатой между ними полураздетой красотки Аманды, которая висла на них и умудрялась целоваться сразу с обоими.
— Святое банановое масло, — присвистнул Том, приоткрывая рот от такого зрелища. — Как я посмотрю, кое-что в этом мире так и не изменилась.
Он был привычным к такого рода делам, но сочетание несочетаемого в этой компании его слегка удивило. Он даже прекратил подсвечивать себе фонариком мотор, чтобы не выдать свое присутствие и вволю насладиться картиной.
— Отец сегодня, кажется, будет очень плохо спать, — пробормотал он уже себе под нос.
— О-о-о, Грегори, — раздался протяжный стон Аманды.
— Билл, поцелуй Гарри. Ради меня, — второй голос, принадлежащий уже Фиби.
Том выронил канистру и во все глаза вылупился на то, что происходило сейчас перед ним. В свете подъезда Кернер — кажется, так звали этого парня — развернул к себе одного из братьев и, отведя его волосы, совершенно без зазрений совести впился в его губы. Аманда покрывала в этот момент поцелуями его плечи. Гарри прямо у подъезда начал стаскивать с нее платье. А Фиби достала телефон и, с третьей попытки набрав чей-то номер, хрипло продышала в трубку:
— Алло? Рианна? Дорогая, приезжай. Кажется, у нас намечается небольшая домашняя вечеринка без одежды, — с этими словами она отключилась.
Пьяная компания еще недолго простояла под тусклой лампочкой около входа. После этого они, интимно шепчась и посмеиваясь, еле попали карточкой в щель, открыли дверь подъезда и скрылись из виду.
Все стихло.
Еще минут пять Томас слушал только стук своего сердца о ребра и бульканье масла, вытекающего из лежащей у его ног канистры.
***
В комнате было безумно жарко. Тела, липкие и влажные, прижимались друг к другу в любых позах, любых соотношениях. Губы, бесконечные руки и языки на соленой коже, чьи-то хриплые голоса и смятые простыни. Льющийся в окно свет одноглазой луны очерчивал пять тел, извивающихся на квадрате простыни. Глаза, закрытые в экстазе, смех и поджимающиеся от крышесносящих движений пальцы. Что-то скользкое на коже. Где-то хлопнула дверь. Полоска света просочилась в абсолютно темную комнату. Чьи-то переговоры в коридоре, еще одно тело приземлилось на скрипучий матрас. И снова бесконечный водоворот из запахов, влажности, прикосновений, поцелуев.