Волчья хватка. Волчья хватка?2 (сборник)
Шрифт:
А тот внезапно растворился в темноте, будто привидение, и остался лишь его по-детски горький всхлипывающий голос, исходящий неизвестно откуда, но всего-то в трех-четырех шагах от Савватеева. Несмотря на ночь, он отчетливо различал деревья вокруг, дорожные колеи и даже белесый мох на обочинах, но человек пропал!
– Эй? – окликнул Савватеев и достал фонарик. – Ты где?
Плач оборвался.
– Чего надо? – послышался скрипучий, неприятный голос. – Наехали тут, шастают по лесу… Не подходи ко мне!
– Я на месте стою, не бойся…
– Вот и стой! Или вообще
Савватеев включил фонарик: на дороге сидела живая мумия, одетая в рваное, засаленное тряпье, голый череп обтягивала черная, морщинистая кожа, а лицо иссохло настолько, что рот не закрывался и обнаженные крупные белые зубы мерцали в темноте, как у обезьяны.
– Ты кто? – спросил Савватеев, испытывая отвращение.
– Охотник.
– На кого же ты охотишься ночью?
– Выслеживаю зверя. А вы ходите за мной и мешаете! Убери фонарик!
Его скрипучая речь отдавала явным безумством.
– А что же ты плачешь? – Савватеев отвел луч фонаря в сторону.
– Зверя приманиваю.
– Плачем?
– Ну… Услышит зверь, придет, чтоб съесть…
– Какой зверь?
– Людоед!
– Здесь что, людоеды водятся? – осторожно спросил Савватеев и сделал вперед два шага.
– Где их нет?.. Жизни не стало.
В этот миг Савватеев ощутил запах гниения и машинально отшатнулся: перед ним говорил и двигался полуистлевший труп. Обычно в таком состоянии оказывается эксгумированное тело, примерно год пролежавшее в земле…
Мысль была сумасшедшей и фантастичной, но в тот миг все выглядело вполне реально, потому что он вспомнил телохранителя, страдающего манией величия и ныне пребывающего в Кащенко.
– Каймак? – спросил Савватеев. – Михаил Идрисович?
Охотник подскочил, вытянул вперед костлявую руку:
– Ну-ка, дыхни на меня?! Ты что сегодня жрал? Очень уж знакомый запах!
Савватееву стало жарко и душно, в ушах зазвенело, и он не услышал писка радиостанции, а искаженный помехами голос медика-эксперта звучал как продолжение скрипучей речи этой мумии.
– Полтора километра на юго-восток… Старая дорога… Положительный результат по прибору в первом и втором диапазонах…
Смысла Савватеев не уловил, поэтому подтянул воротник куртки с микрофоном и чуть не закричал:
– Что там у вас? Что?..
– Объект поиска. Обнаружил в девятом квадрате… Прибор дает положительный результат.
– Не понял! Что обнаружил?
– Захоронение. Примерно годичной давности… Прибор отбивает по двум диапазонам…
– Добро, оставайтесь на месте! И включите радиомаяк!
– Он включен…
Савватеев осветил дорогу, но там, где только что стояло полугнилое существо, никого уже не было.
– Эй, ты где? – Савватеев прислушался. – Эй, охотник?
Тишина была такая, что в ушах от волнения зашуршала кровь. Он посветил вдоль дороги, пробежал вперед – никого! И полное ощущение, что никого и не было…
Он переключил диапазон, приказал водителям, дежурившим в машинах, перекрыть дорогу и стал вызывать Тарантула. В это время в наушнике щелкнуло так, что голова мотнулась,
Первые потери, когда приплясывающий старик вырубил опера и офицера-диверсанта, Савватеев встретил с долей злорадства – другим наука, чтоб не расслаблялись на внешне скучноватой операции. Но когда в мгновение ока вышла из строя вся электроника, в том числе сотовые телефоны, видеокамера, компьютеры, и полностью разрядились аккумуляторы на автомобилях, в первый момент он ощутил нечто похожее на панику. Ко всему прочему не успели отправить в больницу офицера, который был в коме и, похоже, отдавал концы.
И так не подготовленная операция, в один миг лишенная технического обеспечения, оказалась на грани провала. Мало того, что группа осталась без внутренней связи и связи с внешним миром, но и полностью утратила мобильность, поскольку ни одна машина не заводилась, даже микроавтобус, дизель которого пытались запустить с толкача.
Охваченный непривычным суетливым чувством, Савватеев послал Финала в райцентр вызвать «скорую», доложить по телефону о происшедшем в Москву и потребовать подмогу. Но когда немного успокоился и собрался с мыслями, пожалел, ибо теперь оставался всего один оперативник Тарантул: у Коперника оказалось сильнейшее сотрясение мозга, хотя, заглаживая вину, он порывался встать и вылезти из машины. Что случилось с электроникой – от сухой грозы или от иных природных электрических разрядов вылетела хорошо защищенная и совсем не китайская электроника, разбираться было некогда, а чьего-то злого умысла Савватеев не допускал, ибо никакими подручными средствами вывести ее из строя было невозможно по определению.
Разве только взорвать над районом операции какую-нибудь хитрую электронную бомбу…
В это время и появился криминалист, как показалось вначале, пьяный в стельку. Он шел по дороге, сильно качаясь, и хватался за деревья, мыча что-то при этом. Быть такого не могло, и поэтому Савватеев побежал навстречу, мысленно заклиная – уж лучше пусть будет нетрезвым, чем раненым…
У криминалиста оказалась сильная контузия и полушоковое состояние. И по тому, что прибор трупоискателя у него выгорел дотла – на животе висела только оплавленная коробка, а от штанги осталась рукоятка, намертво зажатая в ладони, – можно было определить, что криминалист наверняка попал под высокое напряжение.
И каким-то чудом остался жив!
Савватеев усадил его на землю, достал свой шприц-тюбик с противошоковым средством и сделал укол.
– Кладбище, – едва ворочая языком, прошепелявил криминалист.
– Что – кладбище? Что?! – в окровавленное ухо закричал Савватеев.
– Камень… Камень…
– Что – камень?!
– Молния… Шаровая молния!
Савватеев открутил пробку на фляжке с коньяком, приложил к губам эксперта. Тот сделал несколько жадных глотков, и это помогло больше, чем укол. По крайней мере, взгляд его стал осмысленным и из расслабившейся руки выпали остатки штанги.