Волчья песнь
Шрифт:
– Я всегда знал, что меня с вами убьют.
– не открывая глаз, проникновенно сказал Мирко.
– У меня перелом свода черепа, вывих правой коленной чашечки - любимой!
– и разрыв сухожилий... оооооо, какие мукииии...
– Обезьяны!
– заорал Горька, поднимаясь. Мирко вскочил немедленно - видимые его повреждения ограничивались рассечённым лбом. Бранка немедленно начала вытирать лицо друга головной повязкой.
– Ага, - с удовлетворением продолжал Горька, - запрыгал, симулянт...
– Обрати внимание,
В самом деле, раненый Дик висел на плече Гальки, которая обнимала его обеими руками.
– Ничего, - невозмутимо ответила Люська, - это Горьке за насмешки... Дик, ты как там?
Тот с немалым трудом улыбнулся:
– Если увидишь меня в обнимку с дурнушкой - вмешайся, это драка.
После этого он глубоко, обморочно побледнел и потерял сознание. Рана у него открылась ещё в полёте.
9.
Если бы в это время джаго, отказавшись от мысли уморить юркого врага голодом, выбросили десант на кромку болота - они бы повязали отряд голыми руками. Помимо синяков, порезов, ушибов, мелких ран, густо покрывавших всех участников "сумасшедшего побега", были и серьёзные повреждения.
Дика лихорадило, рана воспалилась, пуля сидела где-то внутри - верные признаки того, что пуля отравлена, как любили это делать джаго - землян с их могучим иммунитетом это редко убивало, но всегда осложняло лечение. У Мирко оказалось нешуточное сотрясение мозга - его почти непрерывно тошнило, он не мог даже сидеть.
У Нины в правом бедре застрял осколок брони.
Олмер довольно долго мялся, жалобно смотрел вокруг и вздыхал, пока не выяснилось, что "картечь" - две вылетевшие из борта заклёпки - попали ему в зад.
– Великие небеса, у парней талант какой-то - получать повреждения, - вздохнула Люська, когда всё это выяснилось.
– Половина покалечилась.
– Что с ними делать-то?
– Машка сидела рядом с Диком, держа ладонь у него на лбу и глядя на друзей отчаянными глазами.
– Он бредит...
– Спокойно, - Сашка присел рядом, - сейчас займёмся. Всё будет нормально.
Мирко уложили в тень с холодным компрессом из водорослей на лбу. Бранка устроилась рядом, положив руку ему на плечо. Нина и Олмер дожидались своей очереди, потому что необходимо было в первую очередь заняться Диком.
Галя ушла за малиной и мхом. Аптечек у отряда давным-давно не было, но небольшой хирургический набор из немецкой стали сохранился - его берегли пуще боеприпасов и обуви. Машка поставила их кипятиться, привычно разведя бездымный костерок ножом и кремнём. Димка стащил с Дика лёгкую кожаную куртку.
– Придётся потерпеть, Дикки, - неожиданно ласково сказал Сашка.
– Потерпишь молча?
Дик, как раз
– Скорей только... плечо горит...
Вернулась Галя со мхом и листиками малины. Она принесла ещё и молодой подорожник, кто знает, где и как найденный на болоте. Горька распотрошил аккуратно охотничий патрон, высыпав зеленоватый порох на один из листьев подорожника.
– Всё готово?
– отрывисто спросила Люська.
– Подержите-ка его.
– Не надо, - ответил Дик.
– Не хочу. Да я не буду дёргаться. Только Маш... ты меня за руку держи. а ты, Олмер, спой что-нибудь, если можно.
Он прикрыл глаза. Машка, сидевшая рядом, тут же взяла руку англосакса в свои ладони и сжала.
– Прощай, позабудь - и не обессудь,
А письма сожги, как мост.
Да будет мужественным твой путь,
Да будет он прям и прост! (1.) - раздался негромкий, суровый не по возрасту, голос Олмера.
1.Стихи И.Бродского. Один из тех многочисленных, увы, случаев, когда стихи недосягаемо выше автора.
Уверенным движением скальпеля девушка сделала небольшой, но глубокий надрез через вздувшуюся рану. Лицо Дика обсыпал пот, но он не издал ни звука и ни мускулом не двинул. Только открыл глаза и улыбнулся Машке - та ответила улыбкой, куда более жалкой, чем у Дика...
– Да будет во тьме для тебя гореть
Звёздная мишура,
Да будет надежда ладони греть
У твоего костра!
Сашка, сосредоточенно хмурясь, раздвинул края разреза. Люська точным движением пинцета извлекла из пузырящейся крови деформированную пулю, бросила её в сторону.
– Да будут метели, снега и дожди,
Да бешеный рёв огня!
Да будет удач у тебя впереди
Больше, чем у меня!
– Иглу.
– Очень больно?
– кусая губы, спросила Машка. Дик покачал головой, улыбнулся:
– Нет.
Разрез Люська зашила аккуратными стежками биошёлка, потом присыпала порохом. Тут Дик не выдержал - зажмурился, уперся затылком в землю, выдохнул:
– А-а-ах-х...
– Тише, тише, родненький мой, дорогой мой, - Машка начала быстро целовать его лицо - закрытые дрожащие веки, плотно сжатые губы, мокрый лоб...
– Да будет могуч и прекрасен бой,
Кипящий в твоей груди.
Я счастлив за тех, которым с тобой,
Может быть, по пути!
Обложив зашитую рану мхом, девушка прикрыла её мятым подорожником и завязала головной повязкой Горьки.
– Всё. Дайте ему кипятка на малине и укутайте потеплей, - Люська перешла к Нине.
– Саш, - Олмер незаметно подавал сигналы командиру. Тот кивнул:
– Чего тебе? Вне очереди тянешьмя?
– Слушай, - мальчишка понизил голос, - ты сам из меня эту дрянь не можешь вытащить?