Волчья погибель
Шрифт:
Торак снова их окликнул, ему не терпелось скорее выйти в Море.
И тут Ренн вдруг заметила движение на краю Леса. Пригляделась и втянула воздух сквозь зубы. Среди деревьев стоял белый лось и как будто бы наблюдал за ними. Белые лоси – большая редкость, считалось, что увидеть такого – дурной знак.
Вдруг появление этого лося – знак того, что с Волком что-то случилось?
– Ренн, давай быстрее! – закричал Торак. – Дни и так короткие, не хватало еще потерять половину утра!
Белый лось развернулся и исчез в Лесу. Фин-Кединн смотрел
– Торак прав, – пробормотала Ренн. – Дни короткие.
Фин-Кединн посмотрел на нее сверху вниз, и лицо его смягчилось. Он притянул Ренн к себе и крепко обнял. Зажмурившись, она вдохнула его запах, запах дыма и оленьей шкуры.
– Возвращайся скорее, – сказал Фин-Кединн. – И пусть хранитель всегда летит с тобой.
Наконец они с Тораком забрались в каноэ и отплыли от берега. Торак сидел на коленях на носу лодки и греб веслом с двумя лопастями. Ренн сидела в хвосте, крепко удерживая здоровой рукой рулевое весло.
Как только они миновали мыс, ветер усилился, а с ним и волны, которые принялись раскачивать каноэ вверх-вниз.
Ренн оглянулась и увидела стоящих на берегу Фин-Кединна и Дарка. Казалось, это они уплывают от нее, а не наоборот.
И она не знала, увидит ли их когда-нибудь снова.
Перед ней простиралось открытое Море, непознанное и бескрайнее.
И Волк был где-то там, один во власти Матери-Моря. А Мать-Море не знала жалости. Она была такой сильной, что ее дыхание порождало приливы и отливы. Если она была довольна, то посылала людям китов и тюленей для охоты. Если нет, насылала штормы, которые разрушали стоянки и утаскивали лодки с рыбаками в бездонные глубины.
– Я не чувствую его, Ренн, – сказал через плечо Торак. – Совсем не чувствую Волка.
– Он слишком далеко. То, что ты его не чувствуешь, еще не значит, что он мертв.
– Невыносимо даже думать о том, что он совсем один плывет где-то на проклятой льдине! А если он решил, что мы его бросили?
– О Торак, он точно знает, что мы его ищем!
Торак обернулся. Шрам на щеке стал заметнее, в светло-серых глазах отражалась нестерпимая мука.
– Я все время себе это повторяю… А он? Вдруг он думает, что мы никогда за ним не придем?
Глава 5
Волк замерз, вымок, ему было одиноко, но он ни капли не сомневался в том, что Большой Бесхвостый его ищет.
«Я никогда тебя не оставлю», – так однажды сказал Большой Бесхвостый.
Когда бы Волк ни попадал в трудное положение, Большой Бесхвостый всегда его спасал. Даже когда плохие бесхвостые забрали Волка из Леса и отдавили ему хвост,
Мысленно Волк видел, как брат и сестра по стае плывут по Большой Мокрой на нетонущей шкуре. Они найдут его, Волк не сомневался.
Но когда?
Волк не чуял никаких запахов и не слышал никаких звуков, кроме плеска и шипения волн, а под лапами потрескивала и стонала Яркая Твердая Холодная. Он не видел птиц Наверху. И земли нигде не было видно. Ничего, только бесконечная утягивающая его Великая Мокрая.
Шерсть от волн промокла насквозь, от брызг щипало глаза. Волк встряхнулся и чуть не упал. Его подташнивало от качки.
И пить хотелось. Волк оскалился на небольшие кусочки Яркой Твердой Холодной, которые лежали на ее склоне. Один был похож на лемминга, и Волк слегка ударил его лапой. «Лемминг» заскользил в сторону. Волк погнался за ним, бил лапами, но тот ловко уворачивался, пока не спрыгнул в Мокрую и больше уже не выныривал.
Так и не утолив жажду, Волк принялся грызть край Яркой Твердой Холодной. Она опасно накренилась и чуть не сбросила его с себя – ей не нравилось, когда ее грызли, и Волк решил больше этого не делать.
Тогда он поднял морду и завыл, но вой был таким одиноким, что он быстро умолк.
Потом вдруг уловил доносившиеся издалека пронзительные крики птиц. Забрался на вершину Яркой Твердой Холодной и напряг глаза, нос и уши.
Вот они! Ныряют за рыбой!
Подплыв ближе, Волк услышал в глубине странные, часто повторяющиеся щелчки и протяжный вибрирующий вой. Он узнал этот вой, когда-то уже его слышал. Это были большие черно-белые рыбы, которые охотились стаями. Как волки. Они были умными, волки Мокрой.
Волк видел, как они вдалеке ныряли, чтобы выгнать рыбу на поверхность, оглушали ее ударами хвоста по волнам и хватали мощными челюстями. А над ними с криками кружили птицы и дрались друг с другом из-за остатков рыб.
А теперь к охоте присоединилась самая большая рыба! Эти рыбы – громадные, словно горы, их плавники длинные, как деревья. Когда они открывают подобные пещерам пасти, чтобы проглотить стаи рыб, из их огромных черных голов поднимаются высокие струи брызг.
У Волка шкура натянулась от страха. Он охотился на овцебыков и бизонов, дрался с медведями, с плохими бесхвостыми и с демонами… И все равно против этих охотников Великой Мокрой он был беззащитен, как новорожденный волчонок.
Но вскоре охота закончилась. Рыба-гора и охотники Мокрой исчезли, ее глубины затихли. Птицы улетели. Остались только плавающие в пене ошметки рыбы.
Мимо Яркой Твердой Холодной медленно плыл рыбий хвост, и голод снова напал на Волка.
Если он прыгнет за хвостом, сможет ли потом вернуться обратно?
На поверхности появилась лоснящаяся голова и схватила зубами хвост. Это была рыба-собака. Она лениво перевернулась на спину и зажала добычу в плавниках. Начала жевать. Посмотрела круглыми глазами на Волка: «У меня есть рыба, а у тебя нет!»