Волчья сотня
Шрифт:
Пролетка остановилась возле неказистого двухэтажного домика, во втором этаже которого квартировал есаул Бережной. У входа толклось некоторое количество народа. При появлении Горецкого разговоры смолкли. Горецкий с Борисом поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж. Дверь комнаты была распахнута. Здесь тоже были люди, и главным среди них, судя по начальственным интонациям голоса и повелительным жестам коротеньких пухлых рук, был полный рыхловатый полковник небольшого роста. В первый момент Борис не заметил самого Бережного – видимо, потому, что хозяин комнаты вел себя гораздо тише и скромнее столпившихся в комнате офицеров. Внимательнее
– Насколько я могу видеть, – нарушил молчание Аркадий Петрович, – это тот самый пистолет, который я выдал вам две недели назад, верно, Борис Андреевич?
– Так точно, – подтвердил Борис упавшим голосом, – это тот самый пистолет, я проиграл его есаулу два дня назад.
– Так, с этим ясно. – Горецкий холодно взглянул на Бориса и повернулся к пухлому полковнику: – Господин Кузнецов, расскажите, как это случилось.
– Сегодня рано утром, – начал полковник, – в контрразведке получили сигнал от одного весьма надежного информатора. – При словах «надежного информатора» Горецкий поморщился, но знаком попросил Кузнецова продолжать. – Получили сигнал о том, что в этом доме в первом этаже находится чрезвычайно опасный красный диверсант, знаменитый эсер Блюмкин…
Услышав это имя, Горецкий удивленно и вместе с тем насмешливо поднял брови.
– Получив такой сигнал, подполковник Градов, чей был информатор, собрал все наличествующие силы контрразведки, и, соблюдая все возможные меры предосторожности, они чрезвычайно скрытно окружили это здание. Когда солдаты уже собирались проникнуть в дом с целью задержания Блюмкина, во втором этаже раздался выстрел. Не ожидая дальнейшего развития событий, все ворвались сюда и застали вот такую картину. – Кузнецов в крайнем огорчении указал рукой на мертвого есаула.
– Представляю себе, как вы «скрытно» окружили здание, – желчно проговорил Горецкий, – соблюдая все возможные меры предосторожности! Есаул, понятное дело, решил, что вы идете за ним…
– Ваша ирония, господин полковник, неуместна, – обиженно пробурчал Кузнецов. – Штабс-капитан делал свое дело. Он получил приказ, а спрашивать разрешения у начальства у него не было времени – Блюмкин бы ушел. А ежели есаул застрелился при виде чинов контрразведки, стало быть, советь у него была нечиста!
– Значит, значит, – процедил Горецкий, – но это не значит, что вашими топорными методами нужно было провоцировать его на самоубийство. Он был необходим мне живой! Кстати, нашли они своего Блюмкина?
– Блюмкина? – Кузнецов смутился. – Видите ли, в первом этаже этого дома действительно проживает Исаак Блюмкин, портной, пятидесяти шести лет, со своей женой и четырнадцатью детьми… мы его задержали для выяснения… На всякий, так сказать, случай…
– Только это вы и умеете, – раздраженно произнес Горецкий, – портных задерживать… на всякий случай. Отпустите его… к четырнадцати детям.
– Это уж мы как-нибудь сами разберемся, – обиженно ответил Кузнецов, – кого отпускать, а кого нет. У нас
– Я вижу, – ядовито ответил Горецкий. – Что ж, проводите обыск, но чувствую, что результаты его нам ничего не дадут.
Сам он подошел к мертвому есаулу, приподнял веко, потрогал глазное яблоко, коснулся сжатого в руке трупа пистолета и быстрым шагом покинул помещение. Борис последовал за ним.
– Самоубийство Бережного подтверждает его виновность, – вполголоса сказал он на лестнице, догоняя полковника.
– На первый взгляд да, – уклончиво ответил Горецкий.
– У вас есть сомнения? – За достаточно долгое знакомство с Аркадием Петровичем Борис научился разбираться в его интонациях.
Горецкий сердито посмотрел на него поверх пенсне и открыл было рот для ответа, как вдруг сверху их окликнули. Полковник Кузнецов, полный, рыхловатый, спешил к ним, взмахивая короткими руками.
– Господин полковник, – он запыхался, даже спускаясь по лестнице, – господин полковник, позвольте кое-что уточнить. Коль скоро вы прибегли к моей помощи в деле проверки пятерых офицеров…
– Ну да, я попросил вас передать им якобы секретные пакеты, каждому – свой, – нетерпеливо сказал Горецкий.
– Я позволил себе провести некоторые расследования, – невозмутимо продолжил полковник Кузнецов.
– Что? – изумленно вскричал Горецкий. – Да кто вас, собственно… А впрочем, простите, продолжайте, – опомнился он.
– Я в этом городе представляю военную контрразведку, – проговорил Кузнецов, – прошу не забывать… Так вот, я поинтересовался прошлым всех пятерых офицеров, а также местонахождением их семей, по возможности.
– И что же вам удалось выяснить? – отрывисто спросил Горецкий.
– Послужной список всех пяти чрезвычайно хорош, – с готовностью начал полковник Кузнецов, – кое-что меня насторожило только в одном случае.
Борис прислушался, думая, что Кузнецов расскажет сейчас про странные отлучки полковника Азарова, но тот продолжал:
– Именно есаул Бережной был не вполне благонадежен. По достоверным сведениям, брат его служит у красных, в конной армии Городовикова.
Горецкий поднял глаза на Кузнецова, и в первый раз за этот день Борис увидел в его глазах неподдельный интерес.
– Родной брат? – спросил он.
– Родной, – утвердительно кивнул Кузнецов. – Артемий Бережной.
– Так-так, – протянул Горецкий и вышел на улицу.
– Ну вот, – начал Борис, когда они уже сидели в пролетке, – все сходится, отбросьте ваши сомнения, господин полковник.
– Как раз теперь они усугубились, – тихо ответил Горецкий, покосившись на спину извозчика. – Во-первых, мне не нравится этот сигнал «надежного информатора». Слишком уж своевременно этот сигнал поступил. Только-только мы с вами обнаружили засвеченную бумагу в конверте есаула – и тут же происходит вся эта цепочка событий: слишком неуклюжая акция господ контрразведчиков, самоубийство есаула… слишком все вовремя! И полковник Кузнецов с его откровениями… Как раз вовремя находит брата Бережного, который оказывается у красных. Само по себе это еще ничего не доказывает – сейчас такое время, война всех разметала. Вполне может быть, что один брат у белых, второй – у красных, а третий – вообще у Махно. Меня настораживает этакая своевременность всего. Такое впечатление, что кто-то стоит за этими событиями, кто-то подсовывает нам эту карту – есаула Бережного.