Волчья стая

Калинин Максим

На скале город верхний, с крепостицей строящейся и четырьмя башнями, сюда путь только для ближников княжих по особому дозволению.

Проводив Хельгу со товарищами санным обозом в варяжский Новгород, Волков окунулся в рутину зимних дней. Рузло торопил высвобождающихся работников, пока морозы не встали, набирая каменщиков и простых таскателей продолжать строительные работы, занять народ пахотный делом было просто необходимо, ибо безделье рождает пороки. Даже Коваль, серьёзно запасшийся за лето крицей, от десятков артелей сборщиков, морщил лоб, где ещё соорудить новую печь и как обеспечить всех людей работой.

Подол нижнего города окутывался

дымами.

Обычно зимой приток в город Волков люда сокращался, этим годом началось странное. Средь зимы подол города стал переполняться смердами, бегущими с северных уделов Смоленского княжества от притеснения и разору. То ли Чудь балует, то ли Полоцк нас проверяет на крепость.

– Прими княже Андрей Любомирович под защиту свою, кланяясь в пояс, повторяла каждая новая прибывающая община.

На вечернем совете, решили новиков селить возле намеченных сторожевых башен. Под приглядом десятника, пусть роют покудова землянки, лес готовят зимний для срубов охотой пробавляются и рыбалкой. Даём всем инструмент добрый и зерно с мукой, скот.

– По весне тебе Рузло определить мастера, что в каждом новом селище покажет, как башню строить. Коваль тебе человека отправить, чтоб печи научил делать известковые.

– Прокша, что у нас с пополнением дружины?

Воевода мой, разгладив ещё не сильно отросшие усы, ответствовал.

– Не по нраву мне, всё –это. Почти сотню воев по заставам, а на севере не спокойно. Люд и ко мне идет, проверяем крепость духа и тела, но смерд не воин, всякого в стену щитов не выстроишь.

Порешали, что надобно разобраться во всём, стоит отправить гонцов по весне к Синеусу, вызнать почему не гонят ворога, отпор супостату не дадут. А покудова пущай растёт град Волков, чай найдём куда люд горемычный пристроить.

Глава 20 Секира

На праздник солнцеворота, провёл первые испытания нового оружия, сильно взбудоражил дружинников вид просто увеличенного в размерах арбалета на треноге. Ближникам понравилось и сам оказался доволен, выпущенная саженная стрела на сотне шагов пробивала борт ладьи. Осталось додумать и как-то присобачить прицел. Очень порадовали мои ремесленники начиная предлагать на самом деле дельные вещи по усовершенствованию системы натяжения и крепления арбалета

– Растут мои соколики ясные и куда только подевалось выражение «Так никогда раньше не делали».

Сбыня проявлял изрядное усердие, и если он красок не наделает за год, то химическую промышленность явно мне поднимет на невиданные средневековые высоты. На его пути только смерть от обжорства и излишняя любвеобильность.

Заботы хозяйственные да тренировки с дружинниками лишь ненадолго успокаивали и отодвигали на задний план мысли тяжёлые про дела, творящиеся в стольном граде княжества. Лёд на реке тронулся и по чистой воде отправил струг к Смоленску с тремя гриднями из «Волчьей стаи», наказывал к Синеусу не переть турами, а сменив кафтаны на ремесленные походить по торжищу, да поспрашивать, что молва людская говорит, к товарам тамошним прицениться.

– Вячко старшим будешь, с купцом Путятой лично знаком вот и сговоришься на постой и новости от купечества выведаешь. Тожно и решать стоит к Синеусу на поклон идти или воротиться домой в скорости.

Вячко не стал к мосткам городским швартоваться, а причалил загодя, припрятав броньку вышли на дорогу сотоварищами. Столица княжества встретила гридней закрытыми воротами, оскудел тракт на телеги и спешащий работный

люд, даже травой порастать начал. Знакомцев средь дружинников, стерегущих ворота не оказалось. Пропустили троих ремесленников в городище, взяв мытом свечки восковые, кошель с деньгами показывать больно уж не хотелось Вячко, а этого добра целый мешок прихватили для торжища. Смоленск не походил на себя прежнего.

Подворье Путяты оказалось крепко заперто, Вячко долго барабанил в двери палкой, пока не отворил заспанный холоп. Признав в путнике друга Андрея Любомировича сходу затараторил.

– Боярина нет, он как всё началось в Чернигов подался, до лучших времен, а меня стеречь покудова оставил.

Вячко отстранив холопа и протиснулся во двор, оглядев улицу, притворил дверцу.

– Ну-ка друже, сказывай чё у вас такое началось и когда?

Так, когда знамо всем, как сгинул князь наш батюшка Станислав Владимирович всё и зачалось. Новый то, молодой Ярополк, токма бражничает да девок в тереме тискает. Старого воеводу Синеуса погнал со двора, когда тот его укорил.

Долго и сбивчиво холоп рассказывал, что приключилось в городище и в княжестве, от самого купца Путяты услышанное, а что и от соседей вызнал. Вечером подошли и дружки, ходившие по торжищу, подтвердили историю не весёлую. На рынке знакомых отроков дружинных повстречали, от них пуще историй наслушались о порядках, творящихся при новом князе Ярополке. Пригласили вечером тайком прийти и позвать всех, кому любо было бы послужить Андрею Любомировичу. К закату на подворье Путятином собрался десяток добрых дружинников, ещё Синеусом в гридни опоясанных. Сговорились, что трое завтра отправятся в Волков, остальные подумают, да с родичами посоветуются. Сказывал собранию дружинному Вячко

– Не гоже доброму воину или ремесленнику за зря пропадать. Ежели любо станется принять уклад князя Волков, примем и обогреем каждого. В думках серьёзных расходились дружинные Смоленска.

Пока ждал свою разведгруппу весь извелся. Жены видели мои метания и срывы на Прозора с Ковалем, успокаивали.

– Вернуться в скорости, чего с ними станется, они же из «Волчьей стаи» заговорённые, да и куда денешься срок всему нужен.

На «Красную горку» пришёл струг с моими и новостями.

– В конце прошлого лета ушел князь Святослав Владимирович на Полоцк и был убит там при осаде, теперь Смоленском правил юный и дерзкий Ярополк, невзлюбивший посмертно Святослава за сравнения.

– Вот и перемена в предначертанном, как ведун Фрелаф сказывал, получил я справку от своего личного архивариуса Дражко.

Обрушил гонения Ярополк на всякого, кто здравицы ему не слагает, да дела прошлого князя вспоминает добрым словом, токма пиво требует по утру каждому и девок весёлых. Погнал воеводу Синеуса со двора. Велел порубить «Варяжскую ратную забаву» и как сам сказывал

– Сжечь сию глупость принародно!

Пока князь в праздности пребывает, всеми делами в граде Смоленске новый воевода норманн Олиф-Секира заправляет и хирдманы его. Бесчинства творят, девок берут без согласия, а без заступничества и в полон продавать не гнушаются, товар у купцов отбирают. Заставил норманн дружину смоленскую мыто требовать у всякого путника, даже если тот не на торжище шёл. Всё идет в сундуки Олифа и каждый в городе про то ведает. Горемык с окраин пришедших за помощью гонят в шею или порют на площади, чтобы неповадно было молодого князя печалить. Все добрые купцы сбежали из города, распродаваясь в убыток.