Волчья стая
Шрифт:
— Тихо-тихо, — сказал я, поглаживая ей голову. — Где болит?
— Везде… — проскулила она.
И зашевелилась полноценно. Руками, ногами. Повернулась на бок и свернулась, уперевшись затылком мне в ногу и капая слезами с грязной мордашки на ботинок.
— Говорил же, дура мелкая, — беззлобно пробормотал я. — Ничего, на тебе-то заживет. Давай полежим.
Ну, восстановление контакта со взводом, получается, совсем к херам полетело. И все из-за этой вот мелочи. М-да.
Но расслабляться все равно было нельзя. Так что, пока одна рука почесывала волчонка
Хотя, наверняка боевые девки уже свалили. Раз так не вышли поболтать, видя, что сейчас драться мне вообще несподручно, то уже и не…
Вот буквально, блять, с полминуты голову не поднимал. Слезки у волчонка утирал, а затем она, поскуливая, но уже чуть повеселев, поднялась на ноги. Вся пыльная, везде ободранная от великолепного спуска, но целая. И вот она-то своими ушками и заметила, что из кустов кто-то вышел. Сперва одним ухом дернула, затем резко развернулась.
А я и сам не менее резко вскочил, одновременно еще и рывком затащив мелочь за себя и встав перед нею. В руке пистолет, он сам собою взлетел в стойку — нацеленную на вероятного противника, совмещая линию прицела.
Что этот самый вероятный противник сделал? Самое, мать его, вероятное. Заметил, что я вскидываю пушку — а у него-то в руках своя, он немного дерганый и уже готов к стрельбе. Вот и ответил. Очередью. Прямиком в меня. И попал, тут бы кто угодно попал.
Было… неприятно. Я-то вот успел рассмотреть, что это парочка волчиц. Со знакомыми автоматами, да и морды припоминались. Большие по габаритам, больше Альфы, вместо жилистых канатов мышц уже полноценные банки. Растрепанные и пыльные, одежда рваная и грязная — зато вот оружие-то в полном, блять, порядке.
Боли я, как водится, сперва не почувствовал. Просто несколько толчков в грудь и живот. И еще будто бы даже услышал, как, пройдя навылет, пули врезались в стену оврага позади меня.
Сам стрелять не стал. Свои же. Да и позади меня одна мелкая дура, которая уж точно не заслужила ответного огня. Так что развернулся — чертовски быстро и чертовски медленно, и упал — подгребая волчонка под себя, чтобы хоть телом прикрыть. Никуда побежать она не успела, только глаза раскрыла широко-широко, заполненные испугом и неверием в происходящее.
Свалился. Ждал, что и в спину очередь дадут — но нет, не удостоился. Волчонок подо мною дрожала и скулила, а у меня на лице с какого-то хера расплывалась самая идиотская ухмылка из возможных, и ровным счетом ничего я поделать с этим не мог.
Стрелки подошли. Я их сапоги услышал. Ну и, чего уж — перевернулся, стараясь, чтобы мелочь осталась под спиной. Слабости не было, боли тоже, это постаралась тушка, впрыснув в себя весь накопленный запас адреналина, так что проблем не возникло.
Зато дышать чего-то тяжело становилось. И во рту влажный металлический привкус появился.
— Две тупые пизды, — дипломатично сказал
Ну да, точно мои волчицы. Прямо одичавшие — будто форму ни на минуту не снимали, проводя в ней день и ночь, и заросшие, волосы у них сбились в грязные колтуны. Но пушки в руках, да. И адаптированная под их уши гарнитура с виду целая.
— Вы, блять, совсем охуели? — говорить становилось тяжелее, но я давил из себя слова. Глядя прямиком в глаза, набитые непониманием. — Командира фрагнуть решили? Я был о вас лучшего мнения.
О, промелькнуло на мордах и во взгляде узнавание! А следом еще и удивление со страхом.
После чего эти две идиотки… бросили оружие. И драпанули обратно в кусты, вверх по пологому склону холма. Автоматы при этом свободно болтались у них на ремнях, совершенно точно не поставленными на предохранитель.
Великолепно.
Хотел крикнуть вслед, но получилось только раскашляться. Кашель оказался влажный, а на подставленной ко рту руке появились свежие капли крови. Да и из уголка рта потекло…
Ну, вот и приехали. Я парень крепкий, как показали прошедшие дни — но чтобы от такого отойти? Без помощи вообще никак. А единственная в округе, кто может мне помочь, сейчас улепетывает с остальной стаей куда подальше. Правильно делает, я ж сам приказал.
Ладно. Пока жизнь в тушке теплилась. Слабость накатить еще не успела, подстегнутый выбросом гормонов организм двигаться кое-как может. Значит, надо бы слезть с волчонка, пока не придавил.
Оказалось чуть легче, чем ожидал. Упереться руками в землю, напрячься покрепче — и оттолкнуться в сторону, набок. Вспышка боли стала предвестником — скоро только и смогу, что лежать и вытекать, с каждым вздохом и выдохом чувствуя, как из груди воздух вырывается.
— Все… ушли… — выдавил я. — Поднимайся и уходи.
Одновременно нащупал волчонка и попытался поднять ее за воротник. Чуть приподнял, а там она уже и сама на ноги вскочила — сразу мне на бок бросилась, непрерывно скуля. Теперь, когда на нее не упаду, повернулся и лег на спину, небо разглядывать. Но первой в глаза бросилась заплаканная мелочь.
По мордашке стекали, смешиваясь с пылью, слезы и кровь. Сперва дернулся тревожно, затем понял, что кровь-то на ней моя. Чутка залил, пока лежал на ней.
— Иди к сестрам, — пробормотал я. — Догонишь, они недалеко. Уходите, пока эти суки одичавшие до вас не добрались.
Всхлипов и пауз в голосе было больше, чем хотелось бы.
Вообще, надо бы перевязаться. Попытаться. А то чего-то совсем без боя ухожу — стыдно должно быть! Взял и обмяк. В прошлый раз-то, когда автоматоны подстрелили, я куда как бодрее был. Но тогда всего-то сосуд в бедре задели, ерунда какая!
Так что я собрал силы в кулак и попытался сесть. Дело непростое, но, валяясь на земле, себе я точно никак не помогу. Так что давай, лейтенант, остатки сил в кулак, упирайся и заставляй себя подняться, не такой уж ты и раненый. Вон, всякие торчки, слышал, с продырявленной грудью еще с километр пробежать умудрялись, прежде чем свалиться. Чем я хуже-то?