Волчья стая
Шрифт:
Надо было пристрелить и ползти. Может, не слишком-то хорошо с моральной точки зрения, но лучше было использовать шанс, чем оставаться в плену. А это плен и был.
Проснулся я уже в клетке, в пещере. Прутья из стволов молодых деревьев, сама пещера — низенькая, широкая, и в отдалении едва-едва виден слабый свет выхода. Лежал я на спине, мочевой пузырь угрожал лопнуть в любую секунду, обезболивающее давно перестало действовать, так что… Дыхание вновь было проблемой.
Чудненько.
А еще я одет в футболку да штаны. И это лежа-то на тоненькой деревянной циновке, под
В пещере был не только я, но и обе девки. Они сидели чуть поодаль, у разведенного на клочке земли большого костра. Дым тянулся куда-то под потолок, уходя в мелкие отверстия в камне, и весело трещали дрова, которых в пещере было столько, что можно жечь круглые сутки, и хватит на зиму-другую.
На костре жарилось мясо. Тошнотворно сочное, тошнотворно привлекательное. И без запаха местного алкоголя не обошлось — краснокожая то и дело щедро орошала еду из бутылки. Синекожая… читала книжку, вольготно развалившись на земле.
Вот тебе и обстановка. Я в клетке, костер с этими, аккуратно сложенные у дальней стены дрова и нечто, подозрительно похожее на самогонный аппарат, судя по матово-желтоватому котлу и трубкам. Великолепно. Оказался в плену у неандертальцев-алкашей.
— Эй! — хрипло крикнул я. Жутко захотелось раскашляться, но я знал, что станет только больнее. — Вы ж меня не сожрать притащили?
— Нет, мясо у человеков невкусное, — скучающе откликнулась краснокожая. — А с тобой даже не развлечься, ты в самом деле весь переломан!
— Так я же говорил. И сами об этом говорили.
— Я думала, ты поменьше поломан, а тут совсем плохо. Даже пить-то начинать страшно! Я ведь, если напьюсь, ничего замечать не буду, и тебя точно добью ненароком…
Ух ты послушайте, грустная она, обиженная! Даже не фальшиво. Только вот у меня обстановка похуже будет, чем просто «украли поломанную игрушку, не поиграть».
— Так, может, я поползу отсюда потихонечку? Мне еще и в туалет нужно, так что до ближайших кустиков.
— С этим сейчас поможем, — вздохнула синекожая и захлопнула книгу. — Ты не бойся, мы тебя не съедим, мы вообще людей не едим. Просто не отпускаем, а они и сами не против остаться. Вот придумаю, как тебя подлечить, и ты тоже уходить не захочешь!
— Оптимистично, — успел ответить я.
Что ж, оказалось, что в углу клетки есть специально выточенное в камне русло, да еще и промываемое потихонечку водой. Пока слишком уж шаловливые пальчики синекожей помогали мне не лопнуть, я как-то задумался — а я ж тут не первый, очевидно, инфраструктура заготовлена. Сколько народу тут померло, в руках вот этих вот?
Депрессивная мысль. Но ничего — выберусь потихоньку, точно выберусь. Сдаваться-то нельзя, это не мое.
Так что, когда от меня отстали, притом с оч-чень недовольным лицом от того, что тело мое с ними играть отказывалось, полностью в этом солидарное с разумом, я с более-менее ясным сознанием стал искать пути побега. Заранее — чтобы не тратить времени зря, если смогу ходить.
А не смогу — все равно сбегу. Из принципа уползу.
Собственно, клетка оказалась не настолько
Не, не в том месте, через которое меня посадили. Там прутья скреплялись демонстративно большим, железным амбарным замком. Пусть. Я-то в другом месте буду разбирать. Потихонечку, помаленьку, подготавливая почву.
Еще надо было завести отношения с этими девками. Только они не хотели, игнорировали. До злости трезвые, чего-то они обсуждали, сидя у костра и тыча пальцами в бутылку своего пойла. Синекожая злилась, краснокожая озадаченно оправдывалась.
Вот только не говорите, что там метанол!
Спустя какое-то время, когда свет на выходе из пещеры погас, они подошли ко мне. Руки от клетки я отдернул заранее, так что заметить не должны были. Краснокожая тащила с собой всю ту же бутылку, доверху заполненную из самогонного аппарата. Синекожая задумчиво покусывала дужку очков. Она же и заговорила первой:
— Скажи, а как тебе наше сакэ? Мне показалось, оно тебе не нравится, и это странно — раньше оно всем мужчинам в голову било!
Я фыркнул. И схватился за грудь, потому что слишком уж сильно фыркнул.
— Та еще дрянь, — честно ответил я. — Как вы ее пьете вообще?
Краснокожая зарычала. Весьма и весьма недовольно, еще и глядя при этом неотрывно на меня. Сжала кулаки, затем вдруг резко сорвала с груди повязку, обнажив, собственно, грудь. Крепкая, достойная.
Только ладно бы просто сеанс внезапного раздевания — девушка ж бросилась к клетке, ударилась о прутья, которые заметно так затрещали, обдав меня облачком крохотных стружек. Затем одной рукой ухватила меня за шкирку, второй приставила бутылку к губам.
Да вашу ж!
— Это мой рецепт! — прорычала она. — Человечек должен стоять и хотеть, а не жаловаться!
Ну и стала заливать свое пойло. Я честно пытался сопротивляться. Отплевывался, зубы сжимал. Толку? Ноль, и сбоку бантик. Все равно заглотнул с пол-литра, нещадно обжигая горло. Результат?
Мой недовольный, болезненный кашель и закружившаяся голова. Ну и в сон потянуло. А эти двое стояли чего-то, ждали, двоились-троились в моих глазах.
— Спать идите, алкаши! — сумел пробормотать я. — Развлечений не будет, вы не справились.
Краснокожая махом выпила остатки пойла. Синекожая озабоченно потерла лоб, затем полезла ко мне, проверять, не блефую ли я. А вот нет, не блефовал!
— Наверно, это с ним что-то не так, — сказала она. — Он ведь сумел как-то суккубу убить, а у них магия покрепче нашего сакэ будет. Отнесем его завтра к лисе мудрой, пусть посмотрит и полечить попробует.
— Умыкнет! — обиженно рыкнула краснокожая.
— Да нет, у нее свой мальчишка есть. Только тихо! Я тебе не говорила!
И вот на этой оптимистичной ноте я все-таки вырубился. Уже представляя себе определенный план действий — и контакт с неким мальчишкой занимал в нем важное место.