Волчья тень
Шрифт:
Не могу разобраться, с каким выражением она на меня смотрит. Рассердилась, обнаружив меня здесь, в лесу? Может быть, она местная, а я вторглась в ее владения? Тоби явно предпочел не задерживаться и не выяснять это. А может, он и так знает. Жаль, что не потрудился предупредить меня. Тут мне вспоминается последнее слово, сказанное им прежде, чем он бросился наутек.
– Это… вас так зовут? – спрашиваю я. – Джолена?
Она медленно склоняет голову:
– Люди зовут меня так. Анимандег просил присмотреть
Я знаю только одного человека, который мог просить кого-то присмотреть за мной.
– Вы имеете в виду Джо? – спрашиваю я.
И с огромным облегчением вижу, как она снова величественно кивает. Остается непонятным, почему Тоби от нее сбежал, но, по крайней мере, теперь я уверена, что она меня не съест.
– Вы назвали имя… – начинаю я.
– Анимандег?
– Да. Это на языке кикаха «шалый пес»?
Я помню, что так Джо зовут в резервации. Она пожимает плечами:
– Точнее будет перевести «ворон-пес», но все вороны – сумасброды, так что смысл передан довольно точно.
Ворон-пес… И в самом деле имеет смысл, ведь когда Джо пребывает в своем мифе, он носит на плечах голову то ворона, то волка или койота. Правда, мне и Шалый Пес всегда казалось подходящим именем, потому что для Джо дурачиться так же естественно, как быть мудрецом.
– Так вы, наверно, тоже родственница Джо? – говорю я.
Она посылает мне внимательный взгляд.
– Кто еще претендует на родство с Анимандегом?
– Да тот паренек, что убежал, когда вы подошли. Назвался Тоби Чилдерсом, Буасом.
– И он утверждал, что он наш родственник?
Для нее это явно очень важно, так что я мысленно повторяю про себя ту часть разговора с Тоби.
– Вообще-то нет, – признаюсь я. – Он просто сказал, что он Родственник – точно так же, как сказал, что он – Буас.
При этих словах она заметно расслабляется, делает шаг вперед, и, клянусь, от ее шагов дрожит земля. Я невольно задумываюсь, как же это я не услышала ее приближения. Она садится, и земля снова вздрагивает, откуда-то из глубины доносится глухой рокот. Движется она медленно и плавно, как вода. Большая женщина, но в своем теле ей уютно, она умеет с ним обращаться.
Я тоже сажусь и подбираю упавший альбом. У Джолены такое красивое лицо, что его сразу хочется зарисовать, но у меня не хватает нахальства спросить разрешения. Она заговаривает не сразу, и я снова начинаю нервничать, а это странновато, потому что обычно мне молчать с людьми так же легко, как говорить с ними. Но сейчас все идет не так, и я ищу, о чем бы поговорить.
– А что значит «Буас»? – решаюсь я. – Не похоже на язык кикаха.
– Слово галльское, – говорит она, – и означает «тот, кто живет в лесу».
– Галльское? То есть французское?
Снова величественный кивок, и она добавляет:
– Ты выглядишь удивленной.
– Просто я думала,
Теперь меня награждают улыбкой.
– Это одно из имен. Но в то же время здесь – дом сердца всех духов, не одного клана или народа.
Это все равно как если бы христиане объявили небеса своей собственностью.
– Честно говоря, они так и сделали.
Она смеется:
– Верно, так и сделали, надо же. Так же, как ведут войны во имя Миротворца – сколько глупостей они творят! Шалый Ворон говорит, беда в том, что они записали свои предания. Вся история оказалась взаперти, даже ее ошибки и предания больше не дышат.
Теперь я запуталась.
– Шалый Ворон – это Джо?
Она улыбается:
– Не думаю. Но Ворон – обычное имя среди наших братьев. Старый Ворон, Шалый Ворон, Ворон-Пес, девочки-вороны. А оттого, что они вмешиваются в чужие истории и носят чужие лица, все только больше запутывается. Кажется, хуже них один только Коди.
– А Коди?..
– Койот. Пес с тысячью лиц.
– Некоторые из этих историй мне знакомы, – говорю я ей.
Она смеется:
– Их все знают.
Кажется, она не прочь отвечать на вопросы, и я продолжаю спрашивать:
– А кого вы называете Родственниками или братьями?
– А, тут тоже путаница. Все равно что просить Медведя назвать тебе одно название меда, когда у него сотни сотен названий: по одному на каждый цветок, который посетила пчела, и еще для всех смесей пыльцы в улье.
– У меня то же самое, когда речь заходит о красках, – подхватываю я.
– Верно, ты же художница. Хороший способ рассказывать истории: каждый, глядя на твою картину, может найти собственный путь в сказку.
– Вы хотели рассказать мне о Родственниках.
– Ах да. Говоря о Родственниках, мы обычно имеем в виду самих себя. Народ, понимаешь? Тех, кто был первым в сотворенном Вороном мире. Но иногда мы подразумеваем любого, в ком есть капелька старой крови. Или тех, кто может принимать облик, похожий на наш. Так, бурый медведь, увидев старого гризли, который чешет зад о сосну, зовет его братом. Хотя они не в прямом родстве, понимаешь?
– Кажется, да. – Я снова вспоминаю Тоби. – А, вот тот паренек, которого вы спугнули, когда он назвал себя Родственником, что он имел в виду?
– Не могу сказать, – отвечает Джолена. – Я ведь с ним не говорила. Но он не станет претендовать на кровное родство, если не ищет себе беды.
– А почему он мог бы попасть в беду?
– Представь себе, что кто-то, не друг тебе, называет себя другом, чтобы получить преимущество. Чтобы ему верили на основании чужой репутации, а не его собственной.