Волчья верность
Шрифт:
– Неплохой? – недоверчиво переспросил Тир. – Всего лишь? Эрик, да я лучший! Черт, это же так просто, а вы никак не поймете…
Эрик не понимал. Ну и ладно, он все равно был отличным командиром и хорошим хозяином. На службе Эрику Тир давно забыл, что такое голод: он мог убивать, сколько захочется, мог летать, мог даже учить других, когда ему давали такую возможность.
Казимир тоже не понимал. Да и наплевать бы на Казимира, но тот собирал у себя в поместье новую машину и время от времени (когда у Тира появлялась свободная минута) обращался за консультациями. А что вы хотели? Это
Тир по образованию был кем попало, а по образу жизни, так просто страшно сказать кем, собрать мог что угодно из чего угодно, причем без доработки напильником – спасибо урокам труда в детдоме, – но к идее самостоятельной сборки болида относился неодобрительно. Считал нерациональным расходованием сил и времени. Если есть люди, специально обученные делать болиды, за каким чертом браться за сборку самому?
Подход этот распространялся не только на машины, а вообще на все сферы человеческой деятельности. «Беда, коль пироги начнет печи сапожник…» Ну, беда – не беда, многое зависит от того, из какого места у сапожника руки растут и способен ли он прочесть поваренную книгу, однако хорошего мало, это точно. Потому что такая ситуация либо означает отсутствие в социуме грамотных пирожников, либо приведет к проблемам на обувном рынке.
С князем Тир своими мыслями не делился. Казимиру не мысли были нужны, а консультации и практическая помощь.
В первый раз, увидев в его мастерской то, что должно было стать скоростным болидом, Тир не удержался от восхищенного возгласа:
– О, Ежик!
– Какой это тебе ежик?! – сердито отозвался Казимир. – Я назову его Моргенштерн.
– Ты б его еще Люцифером назвал, умник! Думаешь, если не по-здешнему, так никто и не поймет?
– Ты, Суслик, фатально необразован. Моргенштерн – это вид оружия, шар с шипами или шипастая палица.
– Понапридумали, – проворчал Тир. – Цепы – оружие трудового крестьянства. Окинавский крестьянин ударом ноги убивал всадника вместе с лошадью. Красные кхмеры забили мотыгами два миллиона интеллигентов. Кстати, у Пол Пота было европейское образование, но вот скажи мне, Казимир, откуда в Камбодже два миллиона интеллигентов?
Взгляд светлого князя малость остекленел. Такого подвоха, как вопрос в потоке сознания, Казимир явно не ожидал.
– Спать тебе надо чаще, – сказал он наконец.
Тир молча развел руками. Спать, может, и надо, но выходные случаются отнюдь не каждую неделю, и глупо тратить свободное время на всякую ерунду.
Ежик ерундой не был. Медленно, но верно набор деталей превращался в боевую машину. Казимир справлялся. Вот только то, что он делал, не собиралось просыпаться. И не проснулось бы без вмешательства Тира.
Имя угадано неверно. Проблема не только в имени, но и в нем тоже. Тир угадывал имена с ходу, сразу и безошибочно. Имя нельзя дать, оно есть с самого начала, единственно верное, его можно только произнести вслух, для подстраховки, если ты не уверен в том, что машина проснется без этого.
Ежик был Ежиком. Утыканный шипами фюзеляж и таран, похожий на любопытный острый нос, не оставляли места для фантазии, как бы ни тянуло Казимира к красивым, грозным именам. Моргенштерн! Это ж надо, а! Еще бы алебардой машину назвал!
Однажды предложив свою помощь в пробуждении и получив отказ, больше Тир не навязывался. Он был уверен, что ничего у Казимира не выйдет, и не слишком об этом жалел, потому что разбудить свой болид Казимир хотел не для того, чтобы рядом было живое существо, а исключительно от лени…
Или как там называется стремление людей облегчать себе жизнь?
Стремление, кстати, полезное и почти всегда целесообразное, но не в случае Казимира Мелецкого.
Что ему было нужно? Да летать он хотел научиться!
Сначала Казимир носился с идеей почувствовать болид как собственное тело. Мысль здравая, по этому пути идет большинство пилотов, и почти все добиваются результата. Казимир тоже добился – не зря же в гвардию попал. Другой вопрос, что собственное тело, оно у всех разное, с разными возможностями. Поэтому кто-то летает похуже, кто-то получше, а кто-то служит в Старой Гвардии… Старогвардейцы, все, кроме Тира, именно так болиды и воспринимали – садясь в кабину, они как будто сами превращались в свои машины. Казимир остановился где-то рядом и продвинуться дальше не смог.
Что ж, он посмотрел на Блудницу и решил, что если его болид будет сам делать то, что нужно хозяину, это решит проблему и позволит ему сравняться со старогвардейцами. Чушь, конечно, но чушь безобидная. А разочарование от неудачи ненадолго, но отвлечет Казимира от мыслей о том, что до Старой Гвардии ему еще расти и расти.
Все равно ведь не дорастет.
ГЛАВА 3
Ты называл меня любимым псом, а я был волк.
Хорошо было влететь под крышу родного ангара. Игнорируя восхищенные взгляды, лихо развернуться и посадить машину точнехонько на козлы. Особый шик был в том, чтоб проделать это всем пятерым одновременно.
Раньше по их поводу заключались пари: пилоты и техники никак не могли поверить, что возможно вот так, всем вместе, абсолютно синхронно совершать взлет и посадку. Нарушая при этом, кстати, правила техники безопасности, потому что взлетать и садиться следовало на летном поле, а в ангар машину доставляли техники, и они же устанавливали ее на козлы.
Пари давно уже не заключались – нынче каждый первокурсник знал о том, на что способна Старая Гвардия, а чего не знал, то придумывал. Легенды рождались и множились, изменяясь при передаче из уст в уста и из газеты в газету настолько, что порой невозможно было понять, какой же из старогвардейских подвигов послужил исходным материалом.
– Су-услик… – протянул Падре странным голосом. – Тебя ждут.
Но Тир уже и сам увидел. Непонятно только, почему Падре вообразил, что ждут именно его… ох, ладно врать-то, Тир фон Рауб!