Волчья ягода (Часть вторая).
Шрифт:
Он что, издевается?! Хлеще тети Тамары, честное слово.
Зорка резко обернулась. Глянула в его невозможно честные и наивные глаза. За круглыми стеклами старомодных очков.
Нет, похоже - серьезно? Кошмар! Тихий ужас.
Как он до своих лет-то еще дожил - такой, а?
Уж на что Зорка - дура...
4
Вот так, Борис. Девочка лет на десять с лишним младше тебя вдруг такое скажет,
– Редко, - усмехнулась она.
– Куда уж реже. А вам лишь вежливость мешает посоветовать мне не лезть не в свое дело.
Еще бы. Такой только посоветуй - в ответ услышишь раз в десять больше. И цветистее.
– Вы просто очень искренни, - честно сказал он.
Честно ведь? Ее манеру речи можно назвать и так?
Впрочем, возможно, признать собственные ошибки Зорина готова. Все-таки дочь Маргариты. Что-то ведь это должно значить? Столько лет нормального воспитания в хорошей семье? Не настолько же она испорчена от рождения. И, будем надеяться, не настолько успела нахвататься от сводного брата и друзей по улице.
И как же все-таки узнать, кто лжет - Зорина или Михаил? Наиболее вероятно - оба. А истина - где-то посредине. Как обычно и бывает. Мишка - грубоватый хам, но насиловать всё же не станет. Борис его с детства знает.
А вот что не то потом девушке сказать и нарваться на пощечину - это да. В этом весь Миха. А мог бы и сообразить, как неустойчива психика подростков. И не искать себе любовниц такого возраста. Сам виноват, в общем.
А девочка, может, всё же неплохая. Хоть и дерганая, и взрывная, и порой - откровенно грубая. Со временем перерастет этот возраст, успокоится.
А он сам - тоже хорош. Хотел пообщаться с Галиной Петровной - не вышло. А он так настроился на исповедь, что начал плакаться в жилетку шестнадцатилетней девочке. Пусть и дочери Маргариты. Забыл, что мать и дочь - не одно и то же. В одной семье можно быть совершенно разными. Вот и нарвался!
Да и откуда в Зорине вообще возьмется сочувствие, а? В таком-то возрасте? Она же толком бед не знала. От доброй, заботливой матери - к богатой тете. Еще и деньги могли голову вскружить. И вседозволенность.
А вот и остановка. И...
Шум в ушах заглушил последние слова Зорины. Глухой, вязкий, душный.
Да нет, показалось. Не может такого быть! Невозможно...
Ладно, курток таких много. Но вязаная шапочка... Рукодельница Валя сама ее вязала. Еще смеялась - штучная работа, ни у кого больше нет... Валентина ведь с детства увлекалась всем таким. Шитье, вязание - крючком и спицами, вышивка - крестиком и гладью, макраме, бисероплетение. Даже выжигание по дереву.
Весь дом - в ее кашпо и панно.
Похожая на его жену девушка обернулась. И Борис, сам не зная, зачем, - нырнул за киоск.
А
– быстро поцеловала своего спутника. Рослого, красивого парня. В стильном... как это говорят... "прикиде"! И нырнула в такси.
А дома с детьми - наверняка теща. Сама небось и вызвалась - ради такого-то случая. Обычно ведь не допросишься. Дела у нее. Телефонная болтовня с подругами, сериалы, сплетни.
А красивая они пара...
Борис молча развернулся и побрел прочь. Один. Разом сгорбившись.
– Что случилось? Эй, вы меня слышите? С вами всё в порядке?
Зорина, оказывается, идет рядом. Ни на шаг не отстает. Тоже красивая... но иначе.
Валя, она... самобытная. Всегда была такой. Необычная.
А Зорина - круто упакованная под "дольче Гебана". "Я иду такая вся..." И так ли уж жалеет о прежней жизни? Тетя ведь ее как куколку разодела. С иголочки. А много ли в таком возрасте надо - для полной смены системы ценностей?
А Борис рядом с подобной девушкой, наверное, вообще идиотом смотрится. Он и рядом с женой-то...
В старых очках, сутулый. Когда в последний раз в спортзале был - сам не помнит. В студенчестве еще. И отнюдь не на последних курсах. Тогда он уже прирабатывал - некогда было. Да и сил уже не оставалось. Работа - спорт бедняка.
И одет Борис как... как всегда.
Валя прежде говорила, что он "милый и трогательный". Прежде. В другую эпоху. Когда небо было ярче, и жизнь казалась счастливой. Когда еще верилось в будущее. Счастливее, чем у родителей. И своих, и ее.
– Случилась моя жена...
– бесцветно проговорил Борис.
– Моя жена... которая, оказывается, мне изменяет. И, наверное, уже давно.
– Вы меня, конечно, простите, но на этой остановке никто не занимался сексом. И даже взасос не целовался.
– Это иногда и не нужно... Я и так понял.
– Вы ничего не поняли!
– прошипела Зорина.
– Вы просто увидели, как она с кем-то разговаривает. И больше ничего. Ни-че-го.
– Не с кем-то, а с мужчиной.
– А если бы с женщиной, то ничего страшного? Я бы на вашем месте не была так уж уверена. Однополых отношений никто не отменял. "Секшн революшн" и всё такое.
– Она изменяет мне. Сейчас я понимаю - можно было догадаться и раньше...
– И всё же - может, сначала спросите у нее прямо, а?
– Зора резко загородила ему дорогу.
– А если она скажет: да?
– разозлился он.
Ему всё равно Зорину даже не обойти. Она наверняка - быстрее и сильнее. И уж точно - наглее. Такую только танком остановишь.
– А что вы теряете? Вы же и так думаете, что да. Вы уже успели ощутить себя брошенным.
– И всё же? Если - да?
– Если "да" - спросите, почему? Вдруг ответит? Честно.