Волд Аскер и блюз дальнего космоса
Шрифт:
Восторг принимающей стороны кочевников не обманул, они очень хорошо поняли и разницу в технологиях, и политическую ситуацию, и понеслись домой изо всех сил. Как раз вчера разведывательная галера вернулась в гавань столицы.
— Ну молодцы! А у меня не могли разрешения спросить? Я бы вам сказал, что после первого же визита к вам пожалует в гости эскадра в двести — триста вымпелов, тридцать — шестьдесят тысяч человек в бронежилетах, с огнемётами и огромным боевым опытом. Неуязвимые ни для кавалерии, ни для тяжелой пехоты, — выругал
— Теперь готовьтесь к войне на выживание. Корабли, оббитые железом, портативные многозарядные арбалеты каждому… Лошадей приучайте через огонь скакать. Может, и устоите, — с этими словами я оборвал связь.
Идиоты! Я думал, у меня ещё есть несколько лет на подготовку. Теперь их нет. Эскадра завоевателей появится у берегов империи максимум через полгода. Продолжая выдыхать пламя, я догнал тележку. Актёры смотрели на меня с побелевшими от страха лицами.
— Господин! Вы говорили о тридцати — шестидесяти тысячах нитиру? — еле смог спросить старик.
— Да. И они будут тут через полгода, а может, и через три месяца.
Актёры побелели ещё больше, хотя больше, казалось, было уже некуда.
— Это неправда, — попыталась не поверить девчонка, — корабли такие большие не бывают.
— Бывают. У них некоторые корабли по тысяче человек вмещают. На ваше счастье, таких немного, штук тридцать — сорок. Остальные по триста — пятьсот. И ходят они под парусами, а не на вёслах. И очень быстро.
Жуди пискнула. Старик покачал головой.
— Да что вы их так боитесь? Да, у них тело чёрное и кожа местами покрыта панцирем, а у вас мягкая и белая. Просто у вас на континенте возобладал ваш вид разумных существ, хотя нитиру тоже встречаются. А у них преимущество за нитиру, а таких, как вы, там держат в загонах и заставляют работать за еду, а постаревших забивают на мясо. Ну и что? Убивают нитиру точно так же, как людей империи или кочевников. Будете едины — выстоите.
— Вы не понимаете, господин. Нитиру — они совсем другие. Когда я был мальчишкой, в окрестностях нашей деревни завёлся один нитиру. На него охотились всей деревней, с собаками. Вернулась только половина мужчин, а нитиру и его животные ушли, лишь слегка раненые.
Теперь понятно, почему глава кочевников так побелел.
— Ну хорошо. Что, по-вашему, нужно сделать в империи?
— Выгнать всех кочевников и восстановить порядок.
— Ответ не принимается. Ваша империя была старой и недееспособной. Вам было необходимо срочно переселять людей на север, поскольку ваши земли истощились и перестали давать урожай. Но ваша империя тихо догнивала себе за высокими стенами и думать не думала осваивать Дикое Поле. Через несколько десятков лет у вас численность населения уменьшилась бы в разы от голода и драк за остатки. Но ещё до этого нитиру взяли бы вас тёпленькими. Если мы сейчас восстановим
— Мы говорили об этом с друзьями… но только говорили, — тихо произнёс старик. Потом сложил в уме два и два и получил четыре.
— Камнемётные машины у кочевников — это вы?
— Мы. Но не я. Предыдущие… мальчишки. Они погибли в другом мире, спасали его от хищных существ, способных убить не только людей, но и всё живое.
Старик помрачнел и насупился. В этот день он больше ничего не сказал. Зато девчонка болтала за десятерых, в основном спрашивала. И как я рос в детстве, и во что играл, и кем был, и что видел. Я в уме пытался найти решение ситуации и отвечал невпопад, за что несколько раз пришлось перед ней извиняться.
На следующее утро Жуди сказала, что вместо разминки будет танцевать для нас. Мы не возражали — на этот раз мы ночевали в лесочке, и топлива было в избытке. Она танцевала под собственный напев. В свете костра она смотрелась прекрасно, о чём я ей и сказал.
— Только вот движения очень резкие, если были бы плавные, было бы красивее, — критика полезна молодёжи.
Старик неожиданно рассмеялся:
— Тысячу раз ей об этом говорил. Но она ещё ребёнок, мечтает изменить мир силой и жесткостью. Вот и не может танцевать плавно.
— Мягкое и гибкое жизненнее твёрдого и жесткого, будь мягкой, это красивее, — сказал я танцовщице недавно вычитанную в учебнике у Постигателей Истины мудрость.
Жуди подскочила чуть не на полметра, старик опять рассмеялся. На этот раз он смеялся очень долго.
Жуди изобразила очень красивое, плавное движение рукой — прямо как волна.
— Так, что ли?
— Да, очень красиво.
— Ужасно! Никогда так не буду! — на этом концерт был закончен.
Жуди ринулась в палатку, старик поднялся за ней. Я придержал его за одежду:
— Извинись за меня. Я не хотел обидеть. Она красиво танцует.
Старик с девчонкой шипели в палатке несколько минут.
Ближе к полудню мы достигли деревни. Я остался ждать актёров на опушке леса. Фиу спрятался в багажном ящике. Старика я предупредил не баловать и не пытаться сбежать — Фиу присмотрит.
— Да куда мы сбежим, — ответил старик, ища в небе глазами точку нашего корабля, а затем тронул скакуна. Хорошо, что он правильно понимает ситуацию.
Жуди спрыгнула с набирающей скорость тележки и подбежала ко мне:
— Пожалуйста, не улетай. Дождись нас. Я так тебя люблю, — и убежала.
Маленькие девочки похожи на деревья. Они любят ту землю, в которую их втыкают. В какую воткнут, такую и любят. Похоже, мне не повезло быть такой землёй. Сначала они любят свою землю. А потом маленькие девочки вырастают, становятся взрослыми женщинами и начинают ненавидеть свою землю за то, что у них только такая земля и никакой другой.