Вольф Мессинг. Видевший сквозь время

Володарский Эдуард Яковлевич

– Задание я принял. Начинаю выполнять.

С этими словами он спустился в зал, остановился, оглядывая зрителей, словно пересчитывал их, потом медленно пошел по проходу между креслами. Разношерстная, довольно демократичная публика с живым интересом следила за ним.

Следил за ним и мужчина в клетчатом пиджаке, стоявший на цене. Губы его что-то беззвучно шептали.

Ганусен остановился напротив девятого ряда, скользнул взглядом по головам и лицам зрителей, позвал, указав рукой:

– Мадемуазель, могу я попросить подойти ко мне, а то до

вас долго добираться. Нет, нет, не вы, а вот та мадемуазель, в синей шляпке с красным цветком. Да, вы, мадемуазель, простите, не знаю, как вас зовут. Окажите любезность, подойдите ко мне...

– Зачем он просит подойти к нему? – прошептал Лева Кобак за спиной Мессинга. – Это невежливо... и вообще это похоже на подставу...

– Помолчите, Лева, – зло оборвал его Мессинг, глядя в зал.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Париж, 1936 год

...Молодая женщина в легком цветастом платье, синих шелковых перчатках до локтя и маленькой синей шляпке с красной розочкой над ухом, улыбаясь, стала пробираться по ряду к Ганусену. Он встретил ее в проходе, галантно поцеловал руку и громко проговорил:

– Мне приказали снять с вас левую перчатку и принести моему агенту на сцену.

– Пожалуйста, мсье, – улыбаясь, женщина стянула с руки перчатку, протянула ее Ганусену. – Надеюсь, вы мне ее вернете?

– Непременно, мадемуазель. – Ганусен еще раз поцеловал руку женщине и с перчаткой направился к сцене. Он легко взбежал по ступенькам и, подойдя к человеку в клетчатом пиджаке, протянул ему перчатку:

– Я правильно понял ваше задание? – спросил он торжествующим голосом.

– Все правильно, – глядя в зал и тоже улыбаясь, ответил человек в клетчатом пиджаке. – Здорово! Как вы догадались?

– Я и сам хотел бы вам объяснить, но, боюсь, не смогу! – с этими словами Ганусен поклонился, и зал дружно захлопал, раздались крики “Браво!”.

И вдруг один возглас, резкий и громкий, перекрыл аплодисменты:

– Позвольте, господа, позвольте! Это мошенничество! Я вас видел!

Медленно стихали хлопки, зрители вертели головами в разные стороны и наконец все увидели вскочившего на ноги высокого, коротко стриженного парня в пиджаке и тонком свитере. Он подождал, пока наступит тишина, и вновь громко проговорил:

– Господин доктор! Вы обманщик! Я видел вас вместе с этим господином и этой мадемуазель перед концертом! Вы кофе пили в кафе “Лилия”... рядом с театром. Мы с моим другом их всех вместе и видели! Тоже кофе выпить зашли! Господа, нас просто нагло обманывают! Я требую вернуть деньги за билеты!

Зал сразу поверил в обман и угрожающе загудел. Выкрики посыпались один за другим:

– Безобразие! Полицию надо вызвать!

– А я с самого начала был уверен, что это мошенничество! Как он может мысленно приказы отдавать? Пусть деньги возвращают, мошенники!

– Господа, мсье ошибается! Не мог он видеть меня в кафе! – слабо отбивался Эрих

Ганусен, но было видно, что он напуган и не знает, что делать. Раза два он обернулся к занавесу, поскольку знал, что там стоял Мессинг.

– Что делать, Вольф Григорьевич? Скандал будет страшный... – прошептал Лева Кобак.

Мессинг не ответил, резко отодвинул край занавеса и вышел на сцену. Зал ревел и улюлюкал, слышались крики:

– Деньги верните! Мошенники!

– А морды набить всей компании!

– Клеем облить и в перьях вывалять! Пусть в таком виде по Парижу побегают!

Человек в клетчатом пиджаке и молодая женщина в синей шляпке с розочкой между тем тихо ретировались за кулисы. Они остановились, растерянно глядя на Кобака.

– И что, все концерты господина Ганусена проходят таким образом? – с ехидцей спросил Кобак. – Ну и посадили вы нас в большую лужу!

– Кто мог подумать, что этот идиот зайдет в то же кафе, – развел руками человек в клетчатом пиджаке.

– Вам туда не надо было заходить, – ответил Кобак.

– Нет, но кто мог подумать? – покачал головой “клетчатый”. – Я давно работаю с господином Ганусеном, и никогда не было ничего подобного. Номера проходили, как говорится, на бис.

– Успокойтесь. Когда-нибудь это должно было случиться. Иначе тайный мошенник никогда не стал бы явным мошенником...

– Вы считаете доктора Ганусена мошенником? – выкатил глаза на Кобака человек в клетчатом.

– Кто? Я? – в ответ вытаращил глаза Лева. – Упаси Боже!

– Учтите, господин Ганусен бывает в таких... кабинетах, что ого-го...

– Упаси Боже! – вновь изумился Лева Кобак. – Тогда позвольте пожелать вам всего наилучшего... в кабинетах...

– Уходите, – тихо, но резко сказал Мессинг Ганусену, подойдя. – Немедленно уходите.

– Я не могу уйти... будет еще хуже... – испуганно пробормотал Ганусен. – Сделайте что-нибудь, умоляю вас...

Мессинг подошел к краю сцены и поднял руку. Зал бушевал, но вдруг стал постепенно стихать.

– Господа, прошу внимания! Позвольте мне сказать всего несколько слов! Господа! Даже приговоренный к гильотине имел право на несколько последних слов.

В зале рассмеялись, и крики медленно стихли.

– Мсье! – Мессинг посмотрел на парня, который поднял весь этот скандал. – Мсье, можно вас попросить выйти на минуту на сцену?

– А зачем? – поднимаясь, ответил парень. – Япод присягой могу подтвердить, что видел, как они совещались в кафе!

– Может быть, я смогу рассеять ваши сомнения? Ваши и всего зала! Хотите я подойду к вам? – Мессинг стал быстро спускаться по ступенькам.

Парень несколько смутился, пошел быстрее, и они встретились у сцены.

– Господа, я уверен, что вот этому мсье вы вполне доверяете! – громко проговорил Мессинг. – И чтобы восстановить ваше доверие к нам, я хочу попросить этого молодого человека мысленно дать мне любое задание! Я повторяю: задание любой сложности! Простите, молодой человек, вы, если не ошибаюсь, студент Сорбонны?