Волк из темного леса
Шрифт:
Последнее – так отчаянно.
Василина поняла, что сердце заныло. Он же не виноват ни в чем. Как же так?
На Тихомир глянула, тот кивнул.
– Иначе никак, княжна.
– Подождите! – остановил Ульвар. – Если только пальцы и зараза далеко не пошла, то еще можно спасти. Рукав закатай.
И сам вперед шагнул, стражников, готовых приказ исполнить, оттесняя.
Человек дрожащими пальцами принялся рукав закатывать, потом просто подтянул вверх.
– Выше, до локтя, – велел Ульвар, подошел ближе, рассматривая.
Внимательно так.
– Ты видел такое? – спросил Тихомир.
– Видел, – сказал Ульвар. – Уже случалось. У него тут только пальцы и с тыльной стороны ладони. Пока только по коже идет, есть шанс, что по крови не разошлась еще зараза. Руку отрубить, повыше, почти по локоть, чтоб вернее. Перевязать. Потом запереть как-нибудь понадежнее, лучше в яму, чтобы если не поможет, потом было просто убить и сжечь. Или на цепь. И ждать… тут не до утра надо, дольше. Оно не сразу проявиться может. И лучше сразу пусть разденется по пояс, чтоб виднее было. Если пойдет дальше, то на коже пятна появятся.
Очень спокойно, ровно все это говорил, чуть напряженно только.
Тихомир слушал.
– И кто перевязывать будет? – спросил он.
Все равно ведь дотрагиваться придется.
– Я могу, – сказал Ульвар. – Хочешь, меня потом тоже запри до утра. А утром берем людей и в эту деревню едем.
Василину даже передернуло, за спиной шепот пробежал.
Но, ехать надо. Посмотреть… Остановить заразу надо, все сжечь, добить… Все окрестности прочесать. Никак без этого. Если ничего не сделать, эта гниль пожрет их всех.
Только страшно. К горлу подкатывает, и хочется кричать…
– А если утром ты на людей бросаться начнешь? – сказал Тихомир.
– Значит, меня убьешь, – ответил Ульвар ровно. – Главное сжечь все потом. Хочешь, сразу на цепь посади.
– А рисковать так зачем?
– Я уверен, что еще помочь можно, – сказал Ульвар. – И если уж уверен, готов все сделать и отвечать сам. Ты, – он к приехавшему человеку повернулся. – Жить хочешь? Рубашку сними, чтоб на тебя осмотреть. А то вдруг и правда уже поздно.
Тот закивал, снова всхлипнул громко, принялся дрожащими руками рубашку с себя стаскивать. Хоть какая надежда. Лучше без руки, чем совсем…
Василина видела, как побледнело и вытянулось у Ульвара лицо. Как дыхание чуть сбивалось. Ему тоже страшно было. Но он стоял спокойно, вглядываясь.
– Ты уверен? – тихо спросила она.
– Уверен, – сказал он, человека рассматривая. – Панику устраивать нельзя. И всех без разбора убивать тоже нельзя, нужно понимать, где опасно, а где есть возможность спасти. Иначе мы в этом захлебнемся. Я уже видел такое. И у нас… справились. И здесь справимся тоже. Не бойся. Я знаю, что делаю.
Повернулся, даже улыбнуться Василине попытался, но улыбки толком не вышло.
– Откуда оно лезет только? – глухо спросил Тихомир. – Он сказал «волки»?
– Не волки, – Ульвар покачал головой. – Посмотри на его руку. У него уже ногти меняться начали. Если подождать – когтями станут. Чтобы потом на новые жертвы кидаться и когтями
Сам с трудом судорожно сглотнул. У самого ужас в глазах. Но старается держаться.
Тихомир вздохнул тяжело.
– Если уверен, то пробуй, – сказал он. – Но потом тебя тоже на цепь.
Ульвар кивнул.
– Уверен. Давай цепи. Еще мне рукавицы кожаные, повыше, до локтей. И такие, чтоб не жалко потом сжечь было, но крепкие. Топор, веревку и чем перевязать. Воды ведра три сразу.
Очень спокойно все это, так, словно не в первый раз.
Тихомир только покачал головой, все же сомневаясь.
– На задний двор пошли, – сказал он. – Там есть где… И этот пусть идет. Слышали? – кивнул своим. – Принесите все.
* * *
– Как тебя зовут? – спросил Ульвар, пока ждали.
– Макар, – у того голос дрожал, чуть не плакал.
– Не бойся. Думаю, жив останешься. Без левой руки ничего, как-нибудь справишься. Правой все делать можно, если приспособиться.
– Угу…
– Много у вас в деревне людей?
Тот снова всхлипнул.
– Немного. У нас дворов тридцать всего, к лесу близко… И что, значит все теперь… ну, они все как я? Да? У меня мать там… Отец… Он мне велел к нашей княжне скорее скакать, предупредить. А они там… Что же будет?
– Посмотрим, – глухо сказал Ульвар. – Может ничего. Вот завтра поедем и посмотрим, как там.
Ничего хорошего, кончено, там в деревне не будет, это все понимали. Но хоть какая-то надежда должна быть.
Людей во дворе много собралось, все посмотреть хотели, но близко никто не подходил, стояли, охали, шептались. Макар с Ульваром в широком круге. Столб рядом. Вот к этому столбу цепями и прикуют.
Ульвар сам… Потому что цепи принесли, а подходить побоялись, бросили и назад. Ульвар сам подошел, взял, очень стараясь спокойно держаться, словно все так и надо. Может как раз это спокойствие людей и удерживало, они тоже начинали думать, что обойдется, что вот князь Есислав знает, что делает. Очень важно, чтоб хоть у кого-то все под контролем было.
И как принесли, сам взял цепь, продел в кольцо, рукавицы надел. Но Василина видела, и он ни в чем не уверен.
– Сюда, ближе к столбу иди, – велел Макару. – Руки убери… и ногу давай.
Второго столба не было, так что свою цепь он в кольцо рядом продел.
Надел браслеты на ногу Макару, проверил, заклепку вбил. Тот только тихо, чуть слышно заскулил. Вздрагивая всем телом.
– Так, теперь руку… – Ульвар шумно выдохнул, с силами собираясь. – Дергаться будешь? – спросил он, глядя, как Макар трясется весь. – Значит так… Будешь дергаться, руками махать, я тебе не только руку, но и голову отхвачу. Понял? Уговаривать и успокаивать не стану, у меня и без тебя хватает забот. Хочешь жить, будешь лежать тихо. На живот ложись, левую руку вытяни в сторону.