Волк который правит (неофиц.перевод)
Шрифт:
Тинкер удивленно уставилась на эльфийку. — Оракул и Виверна? Какого черта ты делаешь в клане Ветра?
— У меня были… проблемы… с королевским двором. Ветроволк предложил мне шанс избежать всего этого, и сразу согласилась. Учитывая то, как меня назвала мать, она вряд ли была удивлена моим решением.
Да, Штормовая Песня больше подходила клану Ветра, а не Огня.
Тинкер пришло в голову, что эльфами понималось под словом «подходить». Она вполне удобно себя чувствовала, общаясь со Штормовой Песней. Хоть ее слова и раздражали, как любая неприятная правда, Тинкер
— Итак, — обратилась она к Песне. — Ты предлагаешь?
Штормовая Песня какой-то момент выглядела озадаченной, затем удивленной. — Стать твоей?
— Да. Я… я думаю, мы сработаемся.
Эльфийка некоторое время смотрела на нее, затем встала, скрип ботинок по цементному полу резко прозвучал в возникшей тишине.
— Я пойму, если ты не хочешь. — Тинкер заняла себя проверкой мест спайки. Все, что было нужно сделать, это зацементировать заклинание, подождать, пока схватится цемент, и черная ива может здесь храниться неограниченное время. Или, по крайней мере, пока она не выяснит, что означают ее сны.
— Я хочу быть честной с тобой. — Штормовая Песня длинными шагами обошла комнату. — Но это, как вскрывать вену. Это делать больно и грязно.
— Тинкер подняла руку, чтобы отмахнуться от этого. — Не думаю, что сейчас я смогу справиться с болью и грязью.
— Ты должна знать фигню вроде этой, прежде чем спрашивать. В этом и состоял смысл разговора. Ты должна принимать информированные решения.
Тинкер хмыкнула. — Не так давно, у меня достаточно хорошо получалось лететь вслепую через полный хаос.
Штормовая Песня усмехнулась, а затем вздохнула. — Я, возможно, самый презренный и дурной ребенок, когда-либо рождавшийся среди эльфов. Большинство считают, что моя мать сделала ужасную ошибку, родив меня. Я нигде не прихожусь ко двору.
— По крайней мере, ты осталась эльфом, а не прыгала через расовую принадлежность, как получилось со мной.
Песня рассмеялась. — Бывают моменты, когда я хотела бы, чтобы я могла это сделать. Быть просто человеком. Раствориться среди них. Но сто лет промывания мозгов в качестве секаша сделали это невозможным. Я не могу уйти от этого. Я пыталась, но не могу. Мне слишком нравится быть секаша.
— Не принижаю твои трудности, но, честно говоря, я не вижу проблемы. Ты — секаша. Мне нужны секаша. Мы хорошо работаем вместе,… по крайней мере, я так думаю. Или дело в том, что ты ненавидишь меня?
— Я готова умереть за тебя.
Как бы Тинкер хотела, чтобы люди перестали ей это говорить.
— Я понимаю это как «Нет, я тебя не ненавижу» и, если честно, я бы предпочла, чтобы ты не умирала. Вот как раз это больно и грязно, и не только для тебя.
Штормовая Песня рассмеялась, и затем низко поклонилась Тинкер.
— Тинкер доми, для меня будет честью быть твоей. Я тебя не разочарую.
Глава 12:
На первый взгляд, Черепаший ручей показался Тинкер таким же, как был. Солнечный свет все так же пробивался через разрыв пространства лучами голубого цвета. Дымка, поднимавшаяся ото льда, собиралась в клубы голубого тумана, которые затем ветром относились из долины, существуя какое-то мгновение как белые облака, прежде чем испариться на летней жаре. Правда, виднелись, как брызги красного цвета клана Огня, королевские войска — такие же, как те, кто устанавливали ограждение у Черепашьего ручья — однако кроме этого ничего, казалось, не изменилось. Черепаший ручей остался одной большой дырой в реальности.
Тинкер провела свою Руку вниз в долину до того места, где они отмечали деревья. Первое деревце, которое они нашли, имело девять зарубок на коре, что означало, что оно должно было находиться в девяти футах от границы разрыва пространства.
— Мне кажется, здесь только пять футов. — Тинкер провела пальцами по отметкам, у нее мелькнула мысль, что кто-то мог добавить зарубки, после того, как они ушли.
— Почти пять. — Пони показал на следующее дерево у границы голубого тумана.
Это дерево было отмечено семью зарубками, однако голубизна подошла почти к самым его корням.
— Это плохо. — Пробормотала Тинкер.
— Доми. — Пони двинулся вперед и указал на дерево внутри эффекта разрыва пространства.
Она подошла к нему на край голубизны; на коре призрачного дерева было четыре зарубки. — Вот дерьмо, разрыв увеличился. Но за счет чего? — она жестом показала секаша, что они уходят.
— Теперь что? — спросила Штормовая Песня.
— Я должна взять кое-какое оборудование, затем мы вернемся.
Тинкер просканировала долину с помощью камеры с инфракрасной насадкой, смотря вместо окуляра на экран своего миникомпьютера. В одном окне показывалась термальное изображение от видеоустройства, в других окнах программы превращали изображения в математические модели. В центре Призрачных земель она заметила знакомую окружность.
— Что-то не так, доми? — спросил Пони.
Она осознала, что даже перестала дышать от своего открытия. — Ой,… вот здесь… это похоже на наши врата. Смотри, вот кольцо из железного дерева, а вот скат перед входом.
— Они лежат на боку?
— Да. Видимо, их повалило течение, хотя я не знаю точно, что его вызвало. Возможно, это просто… — ее эльфийский подвел ее. Есть ли у них слово, обозначающее конвекцию? — Тепло поднимается, холод опускается. Научные основы. Именно это является причиной возникновения ветра. Я думаю, здесь то же самое на микроуровне, как кипение кастрюли.
— Почему не как замерзание пруда?
— Я не знаю. Возможно, потому, что под этим находится объем магии, «разогревающий» дно, но он теряет большие объемы энергии до того, как достигнет поверхности — и это причина для холода.