Волк на заклание. Отель «Гранд Вавилон»

Ренделл Рут

Дрейтон в первый раз видел ее с распущенными волосами — блестящим светлым водопадом они струились по плечам девушки. Она нежно и застенчиво, но без всякого кокетства, улыбнулась ему.

— Ты сегодня рано, — сказала она, как в тот день, когда он пришел, чтобы отвести ее к Вексфорду. — Я не готова. — Дрейтону вдруг пришло в голову, что Линда, как и ее мать, не имеет представления, почему он здесь и почему в лавке полиция. Возможно, ей и не нужно было этого знать, как не нужно было пока узнавать, что же находится в одном из гаражей. — Подожди меня, — сказала она. — Внизу, в лавке.

Я скоро выйду.

— Я вернусь попозже, — ответил Дрейтон. Он думал, что сможет спуститься к своим коллегам, не коснувшись ее, но не мог сделать шага, не мог оторвать глаз от ее губ, дрожащих и еле заметно улыбающихся, от золотого дождя ее волос.

— Марк, — сказала она еле слышно. Дрожа, она подошла к нему совсем близко. — Марк, ты ведь поможешь мне выбраться из всего этого?

О чем она — о белье на столе, о лавчонке, об унылой поденщине? Он кивнул, связывая себя — чем? Обязательством спасти ее от чего-то, ему не известного? Жениться на ней?

— Ты ведь любишь меня?

Впервые этот вопрос не прозвучал для Дрейтона как сигнал к отступлению и паническому бегству. Она любит его и хочет ответной любви — это взывало к его чести и наделяло привилегиями. Дрейтон обнял девушку и прижал к себе, его губы коснулись ее волос.

— Я люблю тебя. — Дрейтон произнес запретные для себя слова, но единственным откликом его существа на нарушение запрета было страстное бессловесное желание отдавать, отдавать ей все, что у него есть.

— Я сделаю все для тебя, — сказал он, разжал объятия и сбежал по лестнице вниз.

Тусклая зеленая краска на дверях гаража шелушилась. Вода, стекавшая с крыши по щелястой трубе, образовала возле мусорных ящиков покрытую пеной большую лужу. Дрейтон вышел в проулок через боковую дверь. Руки его дрожали: он только что впервые признался в любви; а в нескольких ярдах от того места, где сейчас стояли Гровер и полисмены, он впервые поцеловал Линду. Дрейтон поднял капюшон — опять моросило — и протянул ключи Вексфорду.

— Что-то вы долгонько, Дрейтон.

— Нам пришлось их искать, — пробормотал в ответ юноша.

Он не знал, то ли за это «нам», то ли за неудачную ложь старший инспектор наградил его ледяным взглядом. Дрейтон подошел к мусорным ящикам, чтобы убрать их с дороги.

— Прежде чем открывать двери, — сказал Вексфорд, — я бы хотел кое-что прояснить.

Хотя было тепло, Гровер принялся потирать руки и притопывать ногами. Он бросил на старшего инспектора кислый, недовольный взгляд.

— Инспектор Берден чуть было не спросил вас, Гровер, в котором часу к вам зашла мисс Марголис, девушка с белой машиной. Он собирался задать вам этот вопрос, но что-то помешало ему.

— Позвольте мне помочь освежить вашу память, — быстро заговорил Берден. — Ведь это было между половиной восьмого и восемью? Скорее всего, в половине восьмого.

Гровер неожиданно резко повернулся и в изумлении уставился на инспектора.

— В половине восьмого? — недоверчиво переспросил Гровер. — Вы шутите. Я же вам говорил, что сразу за нею вернулись домой жена и дочь. Не рассказывайте сказки — часов в десять она пришла.

— В десять она уже была мертва! — Берден в отчаянии

повернулся к Вексфорду, словно прося о поддержке, но тот стоял с отрешенным видом и казался ушедшим в свои мысли. — Она была мертва! Вы ошиблись, перепутали время!

— Давайте-ка откроем гаражи, — вмешался Вексфорд.

Дрейтон отпер первый — он был пуст. На бетонном полу виднелось черное пятно от масла.

— Этим пользовался Энсти?

Гровер кивнул и подозрительно оглядел покинутый гараж.

— В другом только моя машина, — сказал он.

— Все равно нужно посмотреть.

Дверь заело и Дрейтону пришлось налечь на нее плечом, чтобы она открылась. Берден включил фонарик — перед ними стояла оливково-зеленая малолитражка.

И тогда Вексфорд открыл незапертый багажник: в нем лежали два небольших плоских чемодана и матерчатый мешок с инструментами. Что-то бормоча, Гровер принялся ощупывать мешок, но Берден грубо отпихнул лавочника. Сквозь заднее окно они увидели на сиденье рядом с водителем что-то похожее на громоздкий сверток, потом руку в дождевике и черные волосы, потерявшие блеск.

Вексфорд втиснул свое грузное тело в проход между автомобилем и стеной гаража, нажал на ручку и открыл дверцу, насколько это позволяла сделать ограниченность пространства. Плотно сжав губы, чтобы сдержать тошноту, Дрейтон заглянул внутрь машины через плечо инспектора.

Перед ними сидел мертвец в дождевике с темным пятном застывшей крови на груди, кровь была на рукоятке и лезвии ножа, который кто-то положил убитому на колени. Погибший несколько дней назад человек был молодым и красивым — восковое лицо еще хранило правильность и симметрию черт, но женщиной он не был никогда.

— Энсти, — коротко сказал Вексфорд.

Начинаясь в уголке рта, через подбородок Энсти пролегла темная полоска засохшей крови. Дрейтон закрыл лицо носовым платком и, шатаясь, выбрался из гаража.

Линда вышла через боковую дверь, ее волосы, по-прежнему распущенные, ворошил легкий ветерок. На ее голых руках и на лице высыпали мурашки, белые, большие, словно сыпь при болезни. Трудно было представить, что губы на этом лице могут улыбаться и целовать.

Увидев ее, Дрейтон остановился. Сквозь ветер и дождь на него смотрела голова мертвеца, череп, туго обтянутый кожей, и зрелище это оказалось страшнее увиденного в машине. Линда разжала губы, которые еще недавно улыбались Дрейтону и так влекли его, и закричала:

— Ты обещал спасти меня! Ты любил меня, должен был все сделать ради меня… Ты обещал спасти меня!

Дрейтон выставил вперед руки, но не для того, чтобы обнять ее, а чтобы защититься от нее.

— Я пошла с тобой, потому что ты обещал спасти меня! — кричала она и кидалась на Дрейтона, пытаясь разодрать ему щеки обкусанными ногтями, которые почти не царапали. Что-то холодное коснулось его подбородка — серебряная цепочка, которую Энсти украл у своей жены.

Берден оттащил Линду и держал ее, потому что она продолжала рыдать и колотить руками по чему попало; Дрейтон стоял с закрытыми глазами. Он ничего не понял в потоке беспорядочно выкрикиваемых Линдой слов, кроме того, что она никогда его Не любила.