Волк Севера

Гамильтон Дункан M.

Время от времени ему нужно было принимать решения, которые вырывали его из хлипкого убежища, которое он построил. Повернуть налево у ручья, повернуть направо у скалы, проверить, не проглядывает ли солнце сквозь полог леса, чтобы убедиться, что он идет правильно. Временами казалось, что самые простые решения могут ошеломить его. Но потом он снова погружался в свои мысли, хотя с каждым разом путь туда и обратно становился все труднее.

Вулфрик едва заметил, когда стемнело. О том, чтобы остановиться, не могло быть и речи. Если он сядет, то уже никогда не встанет. Где-то впереди, в темноте леса, он услышал смех Адалхаид; счастливый, музыкальный. Он

заставил себя идти на звук, зная, что когда он достигнет ее, он будет в безопасности. Ее голос разносился между деревьями, побуждая его идти дальше, зовя его к себе. Он не мог придумать ничего лучше, чем ее теплые объятия, запах ее волос. Пошатываясь, он шел вперед, больше всего на свете желая добраться до нее.

Утешение было первой мыслью Вулфрика, когда он открыл глаза. Он понятия не имел, где находится. Темнота ничем не помогала. Он всматривался в темноту, пока его глаза не начали привыкать. Он начал различать очертания — стул, знакомый стул, стол, тоже знакомый. Он был дома. Как он сюда попал?

Он чувствовал себя усталым, но уже не больным. Его тело было жестким и болезненным, как будто его избили, но лихорадка, похоже, прошла. Возникал вопрос, как долго он там пролежал. Он посмотрел на свою грудь, которая была покрыта свежей повязкой. Он осторожно надавил на нее, но боли почти не было. Все хорошо зажило. Он спустил ноги с кровати и встал. Подошвы его ног болели, когда он надавил на них. Должно быть, он был прикован к постели несколько дней. Дольше? Его колено было жестким, но не болезненным. Различные царапины и ссадины на лице почти зажили. Все указывало на то, что прошло не меньше недели.

Вулфрик попытался вспомнить последнее, что он мог вспомнить, и почувствовал, как его охватывает паника. Что он на самом деле сделал? Что ему привиделось? Воспоминание о том, как он сидел у дерева, было таким же свежим и реальным, как и все остальное. Смех Адалхаид. Он казался таким реальным, но теперь он понял, что это было только в его воображении. Обычно на поляне принято было прикасаться к камню, чтобы показать всем, что паломничество завершено. Вульфрик не помнил, чтобы делал это. Он беспокоился, что ему это не удалось. Неужели они сочтут его неудачником?

Дверь в его комнату открылась, и в проеме показался силуэт.

Он проснулся, — сказал голос. Голос Адальхаид.

Значит, все еще спит. Но это был хороший сон. Вулфрик почувствовал, как паника и беспокойство уходят из его колотящегося сердца. Он лег, и сон снова овладел им

Вульфрик сидел в своей постели, пытаясь отделить сон от реальности. Его голова была ясной, и он чувствовал себя хорошо отдохнувшим. Мать позвала его узнать, как дела. Обнаружив, что он не спит, она приготовила ему завтрак, но настояла, чтобы он оставался в постели. Он мог бы привыкнуть к этому, но это не соответствовало статусу воина. Эта мысль вызвала улыбку на его лице.

В дверь постучали, и Вулфрик с разочарованием увидел, что это не Адальхаид. Он готов был поклясться Джорундиром, что видел ее стоящей в дверях накануне вечером.

Я рад видеть тебя бодрым и здоровым, — сказал Этельман.

Хорошо быть дома, — сказал Вулфрик.

Твой цвет

кожи стал лучше. В последний раз, когда я тебя видел, ты был смертельно бледен. Как ты себя чувствуешь?

'Намного лучше, спасибо', - сказал Вулфрик. "Как долго я здесь?

Почти три недели. У тебя довольно много ран, с которыми ты вернулся домой. Ты был самым тяжелым из тех, кто вернулся. И единственный, кто столкнулся с белеком. Не знаю, считать ли это хорошей или плохой удачей, но, поскольку ты все еще жив, я склоняюсь к первому".

"Сколько человек вернулось домой?

Восемь, включая тебя. Вальмер, Экард, Берун и Хейн не вернулись".

Я видел Хейна в долине. Он кашлял кровью на снег. Он был мертв, когда я проходил мимо него на обратном пути".

Другие упоминали, что видели его. Печальная потеря, и я не ожидал этого", — сказал Этельман.

Хейн и Уолмер были единственными двумя людьми, с которыми Вулфрика многое связывало. Учитывая их историю, ему было трудно проникнуться симпатией к Уолмеру.

'Восемь из двенадцати — хорошее число, однако', - сказал Этельман. Это больше, чем я обычно ожидал, и вообще чудо. Джорундир был добр к нам. Я был бы доволен, если бы вернулись шестеро". Торжественное выражение лица Этельмана сменилось широкой улыбкой.

Мне нужно знать, — сказал Вулфрик. 'Как я попал сюда?'

Ты шел по деревне в оцепенении, не обращая внимания на все вокруг. Когда ты дошел до камня на поляне, ты прикоснулся к нему и упал. Мы принесли тебя сюда".

Я рад, что мне удалось пройти так далеко", — сказал Вулфрик.

Это было очень непросто, — сказал Этельман. Я никогда не имел дела с такой лихорадкой, как у тебя". Однако деревня рада, что у нее есть восемь новых воинов, которые помогут ей пережить зиму. Тем более, что один из них может претендовать на белека".

Вулфрик улыбнулся. Он лишь мимолетно подумал о белеке. В смятении и других заботах это казалось чем-то далеким, скорее воображаемым, чем сделанным.

'Убить одного из них в одиночку — очень хорошее достижение. Им можно гордиться, и немногие мужчины добиваются этого. Ты бы видел реакцию своей матери, когда мы распаковывали твои вещи. Жаль, что ты не видел реакцию отца. Сейчас Адалхаид и твоя мать работают над твоим плащом. Они хотели подготовить его к тому времени, когда ты проснешься, но я думаю, что он еще не закончен".

'Адалхаид?' спросил Вулфрик.

Да, она вернулась в деревню вскоре после того, как ты отправился в паломничество".

Вулфрик с трудом мог в это поверить. "Она вернулась". Он позволил этой мысли на мгновение погрузиться в себя. Есть еще кое-что, — сказал Вулфрик. 'Есть еще кое-что, о чем я должен спросить тебя'.

Этельман поднял бровь. 'Продолжай…'

'Я… я не уверен, касался ли я Камня'.

'Что ты имеешь в виду?'

'Я не уверен, коснулся я его или нет. Я потянулся к нему, но…

'Ты хочешь сказать, что не можешь вспомнить?' спросил Этельман.

'Вроде того. Я потянулся к нему, и вокруг него появилось свечение, а потом и вокруг меня. Потом я сидел на снегу. Кажется, была яркая вспышка и взрыв, но я не уверен. Я не помню, удалось ли мне дотронуться до камня".

Этельман улыбнулся. 'Голубое свечение, говоришь?'

Вулфрик кивнул, теперь он был в большей панике, чем раньше. Как бы он ни старался, он не мог вспомнить, что когда-либо прикасался к грубой, резной поверхности Скалы. Я попытался во второй раз, но она была словно покрыта чем-то невидимым и мягким. Я мог надавить на нее, но не мог пробиться сквозь нее".