Волк в овечьей шкуре
Шрифт:
Питер шлепнул себя по лбу и воскликнул:
– Как мы могли забыть!
Я негромко рассмеялась, но потом сразу вернула серьезность своему лицу.
– Ты можешь рассказать мне? – Попросила я, и Питер понимал, что имелось в виду.
– Маньяки бывают разными как грибы на поляне. Но у них есть свои мотивы: психологические инстинкты, подвигающие их на жестокость, извращенные страсти из-за которых они могут получить оргазм только во время убийства.
– Но ведь статистика говорит о другом. Только 4% всех маньяков признаны сумасшедшими? Что с остальными? Они нормальны?
– Нет, конечно,
– Диккенство? Так это, кажется, называется? – Переспросила я.
– Да. Только я не думаю, что Оливер Твист, если бы вырос, стал маньяком.
– А способ убийства? Он имеет значение? – Я сделала большой глоток светлого пива и раскусила пару фисташек.
– Безусловно. Часто, даже самое важное. Но чаще всего маньяки убивают путем втыкания чего-то в тело: ножа, кола или что-то в этом роде.
– Имитируя половой акт. – Добавила Барбара.
– Типа того. – Подтвердил Марлини.
– Но в этом случае все шло через удушение. Может быть… - С надеждой проговорила я.
– Может быть. – Повторил Питер.
Мы замолчали, призывая тишину помочь нам и прекратить эту череду жестокостей. Снова подняв глаза, я заметила, что Питер внимательно уставился на что-то позади меня и выглядел, мягко говоря, удивленным. Несколько секунд всматриваясь в его лицо, меняющееся от настигающих эмоций: от изумления и неожиданности до мимолетно накатившей ярости.
– Питер? Что с тобой? – Я хотела оглянуться, чтобы посмотреть, что творится в меня за спиной, но он схватил мою ладонь и притянул к себе.
– Ребята, я так устал сегодня! – Перевел он разговор. – Давай пойдем отсюда. Пожалуйста.
Он выдал какой-то выдох облегчения и я снова уставилась на него.
– Питер, за моей спиной, что началась инопланетная колонизация марсианами, и ты боишься мне это показать?
Марлини усмехнулся, странно посмотрел на Оливера, будто уговаривал поддержать его и увел меня из бара, приговаривая:
– Пойдем через задний вход. Там ближе до машины.
Я ошарашено смотрела на напарника и нехотя плелась за ним. За мной шли Барбара и Оливер, с таким видом, что были посвящены в самый главный правительственный секрет. Уже на выходе из бара я бросила беглый взгляд на зал, но ничего, что привлекло бы мое внимание, не заметила.
***
Прелестная юная девушка плыла по парковой аллее мимо мемориала Героям Вьетнама, бросая томные высокомерные взгляды по сторонам. Ее длинная твидовая юбка в крупную клетку, подпоясанная тонким кожаным ремешком доходила до щиколоток и открывала лишь край подошвы высоких лакированных сапог. Девушка поежилась в своей легкой кожаной курточке с узким воротником из меха шиншиллы и полной грудью вдохнула побольше весеннего ночного воздуха.
Она посмотрела вверх и увидела, как на черном ясном небе виднеются первые звездочки. Как маленькие редкие фонарики они блекло освещали дорогу под ногами девушки, становясь маяками в пути. Словно брызги,
Ветви деревьев, упиравшиеся в небо, разбивали его на сотни крупных осколков, а яркие точки созвездий служили им границами. Серо-фиолетовая полоса, разрезавшая небо на две половины выходила из пика одного из небоскребов и тугим ударом врезалась в берега Потомака.
Девушка покрутилась, словно, искала какое-то особое созвездие и, обхватив себя двумя руками, упала на скамейку. Она запрокинула голову назад и с почти незримой, загадочной улыбкой на лице смотрела в далекую высь, надеясь найти там ответы.
Музыка ночной природы, состоящая из многоголосия бессонных птиц, скрежета белок, скрипа старых веток, кряхтящих по напором ветра; придавала сил и уверенности, создавала ощущение такой невиданной мощи и грации, напора чувств, шквала эмоций, от которого убежать было невозможно, да и не нужно.
Девушка закрыла глаза и представила, как оживают тени на дорожках парка, как сучковатые деревья тянут к ней свои одушевленные кривые ветки, как заманивают ее в свое царство грез, как молодая трава, светло зеленым ковром распластавшись по земле, пищит своим жалобным голоском: "Не ходи! Не ходи! Не ходи!"
***
Вернувшись домой, на меня снова нахлынули воспоминания о Майкле. Если в течение дня, увлекшись работой, я еще могла с этим справиться, то теперь, окунувшись в жилье, обжитое нами, в квартиру, где мы жили беспокойство и страх одолели меня.
Я быстро набрала номер его телефона, но в ответ только услышала приятный голос женщины-оператора, сообщивший мне, что абонент находится вне доступа сети.
– Черт!
– Буркнула я и бросила мобильник на диван.
Набрав его домашний номер, я тоже оказалась не у дел. Не дослушав стандартную фразу на автоответчике, я положила трубку, но потом набрала номер заново и на этот раз уже была более настойчива.
"Привет, это Майкл Гордон, сейчас я не могу подойти к телефону, но обязательно перезвоню Вам, как только смогу".
"Интересно сколько сообщений накопилось на его автоответчике, учитывая, что в своей квартире он практически не появлялся, и мы всегда жили у меня?" – Думала я, пока автоответчик размеренным голосом моего жениха выдавал мне информацию, которую я знала и так.
– Майкл, привет. Я скучала по тебе. Где ты? Майкл, возьми трубку, я хочу услышать твой голос. Майкл, - уже чуть не плача просила я, будучи почему-то уверенной, что он дома.
– Я люблю тебя. Прости меня. Майкл, пожалуйста.
Мои глаза увлажнились и я впервые заплакала, чего никак не ожидала. Мне действительно сейчас хотелось увидеть его и поговорить с ним, объяснить все, выслушать его. Но тщетно. Никто трубку так и не взял и тогда я решилась на то, чтобы поехать к нему. В эти последние дни, мама, видя, что со мной творится что-то неладное попросила взять Рейчел к себе. Я долго сопротивлялась, ведь мы с дочкой и так почти не виделись из-за работы и я хотела урвать каждую секунду, чтобы побыть с ней, но мама уговорила меня, ссылаясь на то, что даже матерям иногда нужно отдыхать. В общем, сопротивление было сломлено.