Волк в овечьей шкуре

Полозова Татьяна

Крис смотрела с болью на то, как выражают соболезнование его вдове, маленькому сыну, как плачут над закрытым гробом его близкие. А она... она словно чужой, посторонний человек, явившийся сюда без приглашения. Только два старых друга отца, которых она помнила очень смутно подошли к ней и с искренностью в увлажненных слезами глазах выразили слова сострадания.

В тот вечер Крис сама впервые напилась до беспамятства и проснулась в постели с Люком. Он сиял, встретив ее утром широкой улыбкой чеширского кота. Только вот Кристина не нашла утешения в его объятиях как думала. Она быстро собралась и практически

бегом выбежала из его дома.

Через пару месяцев, когда боль постепенно стала притупляться мать нанесла ей новый удар. Она вышла замуж. Снова. Крис была бы равнодушна к этому, если бы новый отчим не проявлял к ней неотеческое внимание. Девушка пыталась объяснить все матери, но та не слушала и только ее саму обвиняла в чересчур развязном поведении. А когда отчим в очередной раз начал приставать к ней на кухне, зажимая между холодильником и электроплитой, Крис схватила горячую сковородку с недавно разогретым ужином и огрела ею своего назойливого родственника. Мужчина заорал как красноармейский полк во время атаки на белогвардейцев и отскочил от девушки. Этот крик стоял у нее в ушах до сих пор. Но этот звук доставлял ей блаженство, которого она не испытывала уже давно. Это было блаженство отомстившего. И хотя мать потом выгнала ее из дома, предпочтя поверить, что Крис сама навязалась ее мужу, а когда тот оттолкнул ее, из ревности нанесла увечья, Кристина до сих вспоминала обожженное лицо отчима со злорадным удовольствием.

С ее позиции был хорошо виден вход и весь зал, и она ощущала себя разведчиком на смертельно опасном задании, провал которого принесет погибель не только ей, но и всему человечеству. Кристина умело затянулась противной сигаретой и, манерно отставив пальчики руки, в которой держала ее, гипнотически посмотрела на вход. Словно повинуясь ее мыслям в тот же момент двери распахнулись и в бар неловкой, смущающейся походкой, как четырнадцатилетний школьник впервые попробовавший спиртное, вкатился Майкл.

Он сел на тоже место, на углу барной стойки и нетерпеливо ждал, заказав себе только виски.

– Привет. Ты хотел поговорить? – Участливо спросила Кристина, подошедшая сзади, положив свои теплые мягкие руки ему на плечи.

– Хочу… - Замявшись, ответил Гордон, осматривая с ног до головы девушку. На этот раз она была одета в узкие голубые джинсы и короткую кожаную куртку-косуху.

Девушка улыбнулась, наблюдая, с каким вожделением смотрит на нее мужчина и села рядом, взяв его руку в свою.

– Ты хотел поговорить? – Снова спросила она.

Майкл кивнул.

– Да. Я хотел извиниться. Я не понимал, что говорю. Ты была права. Я сам бросился в этот омут измен, из которого всякий раз пытаюсь вытащить Кетрин.

– Кетрин… - Теперь я знаю, как ее зовут. – Это красивое имя. В переводе означает «Чистая». Не так ли?

Ее голос был мягким и покладистым. Кристина разговаривала с Майклом, как с маленьким ребенком, боящимся ставить прививку.

– Наверное. – Он пожал плечами и опустил голову. – Я не верю в то, что это соответствует действительности.

– Почему ты ревнуешь ее? Ты видел что-то?

– Слышал… - Пробормотал Майкл и посмотрел на свой опустевший стакан.

– Слышал? – Переспросила Кристина.

– Люди говорят…

Кристина чуть было не рассмеялась, но разумно сдержала свой порыв.

–

Такой большой, а веришь слухам. Люди говорят, что вчера в Белом Доме была встреча между президентом и инопланетянами. – Иронизировала она.

– Она любит «Секретные материалы»[5]. – Вдруг вспомнил он.

Девушка небрежно пожала плечами, не придавая этому значения.

– А ты любишь ее. – Скомкано добавила она, будто обидевшись.

Майкл поднял на нее свои затуманенные сигаретным дымом бара глаза, так, словно, умалял избавить от тяжелой боли и довлеющих страданий.

– Ты готов пойти по кривой дорожке? – Усмехнувшись, спросила она.

Майкл ничего не ответил. Он быстро притянул ее к себе и крепко поцеловал.

Кристина часто дышала после долгого поцелуя. Она чуть-чуть приоткрыла глаза и страстно облизала губы.

– Это был не просто поцелуй. – Сказала она, наконец.

– Я могу предложить большее. – Загадочно ответил Майкл, отодвигаясь от нее на высоком барном стуле.

Они все еще сидели в «Голубой Лагуне», не обращая внимания на посторонних, да и тем до них не было никакого дела.

– Ты не сделаешь этого. – Провокационно ответила Кристина, оглядевшись.

Бар наполнялся людьми после очередного трудового дня, но это не смущало девушку, привыкшую быть у всех на виду. Она вообще была более хладнокровной и спокойной, чем Майкл. Тот же ерзал на стуле, покачиваясь вперед и назад, то приближаясь, то отдаляясь от Кристины, и теребил ее ладонь в своей руке.

– Я хочу этого. – Уверенно сказал он.

– Меня? Или сделать ей больно? Ощутить чувство свершенной мести? – Глядя на него в упор требовательно спросила она.

Майкл, не колеблясь, опустился над ее ухом и прошептал:

– Я хочу почувствовать тебя.

***

Утром я пришла на работу, но ни Питера, ни Оливера не было на месте, хотя вещи были здесь. Не придав этому значения, подумав, что они могли выйти на пару минут по своим делам, я включила свой компьютер и стала искать папку со старым делом, которое мы закрыли пару недель назад. Теренс поймал меня сегодня в коридоре и попросил ее зачем-то. Ее нигде не было. Я знала, что она должна была быть у меня на столе, потому что Марлини не доделал свой отчет, как обычно и, естественно, попросил об этом меня. Не знаю, что на меня нашло, но его щенячий взгляд действовал так гипнотически, что я согласилась на свою голову.

Я обыскала все бумаги, все ящики стола, но без толку. Тогда я решила посмотреть на столе у напарника, но и в той груде бумаг, господствовавшей на его рабочем месте, ее не было.

Наклонившись, чтобы поднять укатившийся карандаш я мельком посмотрела за шкаф и тут же чертыхнулась. Прямо за ним, на полу, прижатая к стене, лежала тонкая коричнево-желтая папка. Конечно, это была именно та, что искала я.

Насупив брови и злобно выдыхая воздух из ноздрей я подползла к ней и протянула руку. Черт! Я никогда не жаловалась на свой рост и длину конечностей, но в этот раз мне бы хотелось их немного подправить. Мне пришлось еще больше раскорячиться и я уже достала злополучную папку, когда услышала, что в кабинет вошли. Почувствовав, что это Питер, я, еще не поднявшись с колен и по-прежнему находясь в непрезентабельной позе, стала рассыпать на него ругательства.