Волк в овечьей шкуре
Шрифт:
– Я не буду мыть ее месяц. – Отметил он, как всегда проявив сарказм.
– С днем рождения.
– Только произнесла я и уже более решительно пошла прочь.
***
Весенний парк был красив своей обновленностью. Я помню, как впервые поняла, что значит запах весны – мне было лет одиннадцать, может, двенадцать и я шла от подруги. Уже вечерело, но проходя мимо школьного стадиона, я не думала ни о том, что мама будет сердиться, что мы с подругой опять играли допоздна в глупую приставку, или что у меня еще не решена математика, или что завтра зачет по истории, или что одноклассник,
Весна 2003 года была другой – холодной, мокрой и тоскливой. То ли я стала старше, то ли климат поменялся. Но все равно было в ней, что-то из моего детства – не запах и не цвет, а скорее, предчувствие – ожидание чего-то хорошего наполняло эту весну. Пусть я забыла запахи цитрусового пирога моей соседки или вишневого пудинга из школьной столовой, но я помнила этот волнующий трепет в груди, от которого тебя колотило и который заставлял тебя оглядываться, чтобы не пропустить чего-то важного.
– Кет! Кетрин! – Я оглянулась и увидела своего напарника, бегом направляющегося ко мне.
Через мгновение он уже был рядом со мной и крепко обнимал меня.
– Прости, что помешала твоему празднику. – Оправдывалась я, прижимаясь к его теплой груди. Трепет ожидания ушел, как только я почувствовала его руки за своей спиной.
– Глупая… Ты не помешала… Ты украсила. – Слегка улыбаясь, ответил он.
Я подняла на него глаза и увидела свое отражение в них. Знаете, когда вы вот так смотрите на кого-то и видите себя, это создает ощущение, будто бы вы отпечатываетесь в душе этого человека, занимаете в ней такое место, которое никто и ничто уже не сдвинет и не займет. Оно застолблено вами. Может, поэтому говорят, что глаза – зеркало души?
– Я хотела сказать… - Нетвердо прошептала я, еле слыша саму себя за свистящим порывом ветра.
– Не надо. Я все понял. – Питер покачал головой. – Давай сядем. – Предложил он.
Мы присели на скамейку и еще долго молчали, пока мой голос наконец не окреп для того чтобы ответить на все незаданные вопросы.
– Кристина – это та девушка, которая была с Майклом в ту ночь.
Питер посмотрел на меня, но его лицо не выражало удивления. Он действительно все понял.
– Кетрин, если тебе нелегко, я пойму…
– Нет! – Резко остановила я его, понимая, что он хочет мне предложить. – Я доведу это дело до конца, чего бы мне это не стоило.
– Я просто хочу, чтобы ты не чувствовала себя покинутой, преданной… - Он говорил со мной как друг, но я чувствовала нотки морализаторства.
– Кристина – наш свидетель. Майкл, теперь уже тоже, хотя не думаю, что факту с кольцом дадут ход, учитывая положение его родителей в министерстве обороны. Я агент ФБР. Это все. Отбросим личное. Сексуальная жизнь Гордона не предмет разбирательства. – Я старалась говорить отрешенно, но мой голос дрожал, и я не уверена, что только холод был тому причиной.
– Я провожу тебя? Ты, кажется, замерзла.
За что я уважала Марлини, так это за то, что он мог с полуслова понять мое настроение – была ли я готова выговориться, или хотела все захоронить в себе. И он никогда не давил на меня, если
Вот и теперь я просто кивнула головой и он, обхватив меня обеими руками, согревая, проводил до квартиры. Если бы я знала, чем обернется для меня эта ночь, я бы наплевала на протоколы Бюро и попросила его остаться со мной.
***
Я проводила Питера взглядом до лифта и закрыла дверь за собой. Не зажигая свет, я включила музыкальный центр и из колонок полилась песня Шер «Strong Enough».
– Символично, - пробормотала я про себя.
Я немного согрелась пока мы ехали с Питером в такси, и он крепко прижимал меня к себе, так что, я думаю, водитель подумал о нас как о влюбленной парочке, загулявшейся допоздна, и особенно был удивлен тем, что Марлини попросил его подождать, пока он проводит меня.
Но мне все же нужен был глоток горячего чая, чтобы окончательно отогреться и успокоиться. Я прошла на кухню и поставила чайник на плиту. Достав жестяную коробочку с изображением полевых трав, где я хранила «чай для особых случаев», я насыпала немного в высокую кружку, которую мне подарила подруга и стала дожидаться, пока вода согреется.
Оперевшись на стойку посреди кухни я перебирала в голове детали сегодняшнего вечера. Он казался мне необычным, как и последние дни. Что-то витало в воздухе, но я еще не могла понять что. Я почему-то вспоминала сейчас не Майкла, и не события из нашей с ним совместной жизни, а наше первое дело с Питером. Я была в странном зеленом костюме, который порвался во время одного из наших полевых выездов. Я помню шок, который испытал Марлини, впервые увидев меня и узнав, что я буду его напарником. С тех пор прошло несколько месяцев, и мы многое перенесли: притирки, ссоры, споры, недопонимания и обиды. Но все это стоило того, что открылось мне теперь – наша дружба, наша доверие, наше взаимопонимание и поддержка. Улыбаясь, я не заметила, как засвистел чайник. Только повернув рычажок на плите, я услышала странный шорох в коридоре.
Я подошла к входной двери, крепко сжимая пистолет в руках, и хотела посмотреть в глазок, но резкий удар по двери заставил меня отскочить. Через мгновение дверь открылась, и на пороге появился Гордон.
– Майкл?! – Испуганно воскликнула я. – Ты меня напугал до чертиков! Ты что здесь делаешь, мне показалось, что сегодня все уже выяснили. Разве нет? – Пытаясь успокоиться, спросила я, откладывая пистолет.
– Все выяснили? Нет, мы еще ничего не выяснили. – Он говорил с таким ядовитым спокойствием, что по коже пробежали мурашки. Мужчина твердым движением руки захлопнул дверь и в два шага оказался рядом со мной. Я отступила назад, не сводя глаз с Майкла и в тоже время рыская рукой по тумбе, куда положила оружие. Я молила всех богов за то, что сегодня мама снова забрала Рейч к себе.
Майкл, все еще ехидно улыбаясь, схватил меня за руку и отшвырнул пистолет в дальний угол комнаты. Его глаза горели так зловеще, что я невольно сжалась, боясь дальнейшего. На службе я часто сталкивалась с насилием, я проходила специальный курс в Академии, мне приходилось применять свои знания на практике несколько раз, но сейчас, все мои навыки вылетели в трубу. То есть, чисто теоретически, я знала, что нужно делать, но почему-то не могла и пошевелиться, наблюдая за Майклом. Возможно, я просто не могла поверить, что он мог причинить мне боль.