Волк в зеркале
Шрифт:
Но где?
Я открыл глаза. Голова не болит, хотя вроде как должен был стукнуться при падении. А то, что упал — несомненно. Если б ложился спать — вряд ли выбрал бы такое местечко.
Надо мной — облупившийся, сто лет не крашеный потолок из ДВП с обильными пятнами от сырости. Тихо, только слышно поскрипывание, и что-то изредка неровно дребезжит.
Сел, осмотрелся. Похоже на зал ожидания какого-то старого, совсем старого вокзальчика: ободранные стены, наполовину выкрашенные тёмно-зелёной краской, наполовину — белой. Надо уточнить — когда-то белой, сейчас всё пожелтело, штукатурка
Точно, зал ожидания — у стены два покосившихся, рассохшихся блока стульев. Старых, такие в кинотеатрах были, когда я ещё в школе учился — заботливо подсказал мозг. Закрытая дверь со щелями вокруг, а вон и источник дребезжания — полуоткрытая рама окна, которую болтает ветерком. Стёкол нет, одни неплотно сидящие в раме осколки — они и дребезжат.
Опёршись на пол, я поднялся, почему-то почти не удивившись, что рядом со мной на полу валяются ружьё и вещмешок. Сделал шаг к зеркалу — в мутном стекле отразился мужчина за сорок, сильно небритый, одетый в утеплённую куртку грубого, явно кустарного пошива, с брезентовой сумкой через плечо. Под носом видна кровь — странно, а неприятных ощущений нет.
Накатило жутковатое ощущение — с детства почему-то недолюбливаю зеркала. С детства… хм.
А сколько мне лет? Как я оказался здесь?
Почему-то в голове крутилась какая-то свадьба. Чья? Моя? Или просто виденная вскользь?
И, раз уж на то пошло — как меня хотя бы зовут?
Оглядевшись, я отошёл к стульям, присел на крайний — вроде не разваливается. Вытер под носом тыльной стороной левой ладони — а кровь свежая, размазалась… значит, валяюсь тут совсем мало. Но как я сюда попал — учитывая, что пол весь в пыли, и на нём нет ни моих следов, ни вычищенной полосы от волочения моего тела?
Ещё раз прислушался — тихо. Хотел было рефлекторно обтереть кровь с ладони о штанину, но замер.
На подушечке у большого пальца было написано чем-то синеватым, вроде химического карандаша: «Зеркала — опасно! Не…»
Я стёр кровь, закрывающую остаток фразы, и с досады плюнул: явно не химический карандаш, написанное им не стёрлось бы так же легко. Ну ладно, это не самая серьёзная проблема.
Важнее другое.
Кто я такой и где я?
Глава 1. Окрестности Вокзального. 21 июня, четверг, перед полуднем
…Дым, поднимавшийся вверх, был хиленьким — костерок, не больше того. Кому сейчас вообще нужен костёр? Жара под тридцатник, солнце как с ума сошло.
Впрочем, костёр нужен, но всего в одном случае — если на нём готовят пожрать. Но тогда изгои вообще бесстрашные, ну или безмозглые — обычно они мало-мальски оседают там, где на пару вёрст вокруг нет ни души. В промзоне за рекой, например, или в бывших, а сейчас заброшенных садоводствах — такие тут тоже есть, до них как раз километра полтора. Но чтобы здесь, почти рядом с городом… Собственно, потому и мы туточки — дым заметили со Стены, тут
Хотели жрать, надеялись, что дыма не будет? Возможно.
— Что скажешь, Найдёнов? — поинтересовался Юрка, убирая бинокль.
— Изгои. Тупые или имеющие хитрый план, — пожал я плечами. Лёг поудобнее, приладил свою трехлинейку, посмотрел через оптический прицел — древний Пэ-У, но всё лучше, чем ничего. — Надо менять позицию, отсюда не видно.
— Ну да, ну да… — Юрка почесал свою рыжую «шкиперскую» бородку. — Это за бараками, во дворе. Предлагаю обойти справа — если полезем слева, по бывшей станции, будем как на ладони…
Тут ему и карты в руки. Я в этих местах всего два месяца, а он здешний, скорее всего все окрестности знает как свои пять пальцев. Да и чёрта с два меня взяли бы в мобильную группу, если бы не оказалось, что я стреляю, по выражению начальника, Александра Трофимыча, как Ворошилов. Он так и выразился — «ворошиловский стрелок». Понятия не имею, что это значит — не было оказии спросить, но звучит лестно. И никаким боком не отвечает на вопрос, откуда я это умею.
— Андрюха, давай вон туда, на овощебазу, — скомандовал наконец Юрка. — Ауры свети. Найдёнов, давай за ним.
Наш третий, Андрюха Стуков, молодой парень с арбалетом, по случаю жары одетый в шорты и жилет-разгрузку на голое тело, вскочил и рванул по старым, насквозь проржавевшим и заросшим рельсам. Мои провалы в памяти за два месяца ничуть не уменьшились, но то, что этот парень — колдун, почему-то встаёт, как бы это сказать, «поперёк мозгов». Не знаю, где я жил раньше и чем занимался, но есть в душе какая-то установка, что колдовство бывает разве что в детских сказках…
Ан нет.
Ладно, не до лирики. Я привстал и, выдержав дистанцию шагов в тридцать, побежал за пацаном. Надо сказать, я в нормальной форме, хотя на вид старше колдуна чуть не вдвое. Спортсмен в прошлом? Может быть.
Юрка присоединился к нам у ворот бывшей овощебазы — тоже ничуть не запыхался. Видно, что многое повидал — кстати, говорят, стреляет он с двух рук просто потрясающе. Сам в деле ещё не видел — но два пистолета у него в кобурах есть, оба рукоятями назад, чтобы, если что, быстро выхватить. Обычный расклад для группы — стрелок с длинностволом, стрелок с короткостволом и колдун. Правда, нас вообще не должны были посылать на проверку какого-то дыма — мобильная группа в основном работает по городу, на усиление милиции, а «за периметром» обычно действует либо Патруль, либо боевая группа. Но, скорее всего, в этот раз мы просто оказались под рукой. Да и Патруль работает обычно на машинах, а тут нужно именно пешим порядком.
— Так, мужики, по овощебазе воооон туда, — Юрка махнул рукой, указывая направление. — Она в виду Стены, давно зачищена, — это он уже мне, Андрюха-то скорее всего это и так знает.
Вот что хорошо — приняли меня тут как своего. Как хмуро пояснил Большаков — за навыки. Чужаки тут нередки, как ещё в первый день растолковали мне в местной Управе — после глобальной войны, что прогремела три с половиной десятка лет назад, с миром что-то произошло, а потому провалившиеся сюда из других измерений — дело, в общем-то, обычное.