Волк
Шрифт:
Внезапно Высокородный атаковал, искры посыпались со всех сторон, и Джим понял, что ему приходится бороться за свою жизнь с максимальным напряжением сил. У Галиана были перед ним огромные преимущества - высокий рост, широкий шаг, более длинные руки - и он использовал эти преимущества полностью.
Продолжая быстро парировать его удары, Джим все же был вынужден отступать, а Галиан наступал, возвышаясь над ним, давя на него.
Джим попытался уйти вправо, но путь этот сразу же оказался отрезан ослепительными молниями оружия Галиана. Он попытался прорваться слева, но и тут Галиан опередил его.
Зубы Галиана были обнажены в застывшей улыбке, по подбородку стекали ручейки пота. Его длинные руки давали возможность ему мешать Джиму уйти вправо или влево. К тому же, скоро Джиму нельзя будет отступить назад - и он окажется окончательно припертым к стене.
Был только один путь из той огненной тюрьмы, в которую заключил его Галиан. То есть, ударить по самому сильному месту Галиана. Джим должен остановить атаку Высокородного своей контратакой, заставить его сначала остановиться, а потом - в свою очередь - отступить.
И при такой атаке только одним можно было ответить на преимущества Галиана - ему надо превзойти в скорости Высокородного.
Дальше колебаться не имело смысла. В очередной раз Джим отразил нападение Галиана и стремительно ринулся в атаку. При первых яростных выпадах Джима, Галиан отступил назад на три шага в полном изумлении, но быстро оправился и остановился.
Он рассмеялся раскатистым, коротким смехом. Казалось, Галиан хотел что-то сказать, но затем, вероятно, решил не тратить своего дыхания. И ему, и Джиму явно не хватало воздуха. Примерно в течении десяти атак и их отражений они стояли буквально нога к ноге, ни один из них ни сдвинулся ни на дюйм. Скорость была убийственная. Такая, что ни один человек на свете не смог бы выдержать ее еще минуту, и при этом не упасть замертво на землю. Но Джим не уступал, и медленно глаза Галиана начали расширяться. Он уставился на Джима через полыхающий огонь и летящие дождем искры, отбрасывающие на пол тени.
– Ты... не... можешь... этого... не можешь, - выдохнул он.
– Могу!
– так же выдохнул Джим.
Лицо Галиана неожиданно исказила дикая ярость. Он отразил очередную атаку Джима и немедленно провел огнем полный круг, - почти то же, что у фехтовальщиков Земли называется "мулине".
Это была обычная пустая попытка сбить пламя с самого конца дула трубки Джима. Если бы Галиану удалось это, у него в запасе оказалась бы целая лишняя секунда, чтобы отпрыгнуть в сторону и убить Джима. Пламя из трубки Галиана описала дугу и пошло вниз, и все это время пламя из трубки Джима следовало этому потоку. Несколько раз круги пламени бежали с бешеной скоростью, и ни один из противников не уступал, а затем настала очередь Джима перехватить ту же самую инициативу.
Он сам начал эту огненную дугу, потом сам нарушил ее точно за линией оружия противника и послал луч полной силы в незащищенную грудь Галиана.
Галиан споткнулся и упал, взмахнув руками с трубкой, которая полоснула огнем по правому боку Джима, прежде чем вывалиться из рук Высокородного. Внезапно, глубоко
Сквозь застланные потом глаза он увидел теперь, что Словиэль забрал у Ро трубку, которой она раньше целилась в Афуан. И не только это. Словиэль, как ни удивительно, уже стоял на ногах, хотя еще тяжело опирался на Ро. Как только к Джиму вернулось дыхание, он медленно отошел от распростертого тела Галиана и направился к Ро и Словиэлю.
– Джим, - сказал Словиэль, с удивлением глядя на него и медленно засовывая свою трубку за пояс. Сейчас, когда подошел Джим, он уже не обращал никакого внимания на Афуан.
– Кто ты?
– Дикий Волк, - ответил Джим.
– Зачем ты встал?
Словиэль невесело рассмеялся.
– Мы Высокородные, залечиваем свои раны быстро, - сказал он.
– Как ты?
– Со мной все будет в порядке, - сказал Джим.
– Но я оставил после себя еще один труп, так что придется тебе заняться всем этим. А мне, я думаю, пора отправляться домой.
– Домой?
– переспросил Словиэль.
– На Землю - в мир, из которого я пришел, - сказал Джим.
– Чем меньше будет шуму, тем лучше для Императора. Никто не обратит внимания на мое исчезновение, а ты сможешь сказать остальным Высокородным, что Галиан убил Вотана и Старкиенов в припадке безумия, а тебе, в свою очередь, пришлось убить его, чтобы защитить Императора.
– Он взглянул на Афуан, которая стояла, как высокая белая статуя.
– Все это, - добавил Джим, - если тебе удастся заставить принцессу молчать.
Словиэль едва взглянул на нее.
– Афуан не захочет меня огорчать, - сказал он.
– Галиан предположил, что если я не соглашусь с ним, Император может найти необходимость отправить меня на дальнюю планету и изолировать меня в моих же интересах. То же самое будет относиться и к ней.
Он повернулся, отпустив плечо Ро, и пошел к неподвижной фигуре Императора, лишь слегка прихрамывая, но явно владея своим телом. Джим и Ро последовали за ним на ковер.
Словиэль легко дотронулся до руки Императора.
– Оран...
– мягко позвал он.
Несколько мгновений Император оставался недвижим. Затем он медленно выпрямился и повернулся, тепло улыбаясь.
– Словиэль!
– сказал он.
– Как хорошо, что ты так быстро пришел. Ты знаешь, что я нигде не могу найти Вотана. Он был здесь всего несколько минут назад, и я мог бы поклясться, что он не покидал комнаты, но он вдруг куда-то исчез.
Император взглянул на полированный пол, драпированные стены, на сцену, на ковер и на игрища света на потолке - он осматривал все и заглядывал всюду, не замечая неподвижной фигуры, лежащей у его ног.
– Ты знаешь, я видел сон, Словиэль, - продолжал Император, с симпатией глядя на Высокородного.
– Это было даже сегодня ночью, или может совсем недавно. Мне снилось, что Вотан - мертв, Галиан - мертв, и все мои Старкиены - мертвы. И тогда я пошел по дворцу и по всему Тронному Миру, чтобы сообщить об этом другим Высокородным, я никого не встретил - по крайней мере, их не было ни во дворце, ни во всем Мире. Я был совсем один. Как ты думаешь, ведь это нехорошо, что я оставался один, а, Словиэль?