ВОЛКИ: Братство порока
Шрифт:
Наблюдая за окнами каменного особняка волков, он закурил. Чувства вины и тревоги, захватывая разум, привычно подкидывали ему мысли о том, как легче всего решить вопрос: принять что-нибудь запрещенное, вырубиться в хлам на несколько часов и не думать больше ни о чем. Сопротивляться этим мыслям было сложнее всего. Сжав зубами фильтр сигареты, Матс зажмурился.
Соображай, соображай, соображай.
«В комнате Агнес горит свет», – вспомнил он. Возможно, эта информация могла быть ему полезна.
Глава 4
– У тебя точно все хорошо?
– Да, мам. – Развешивая одежду в шкафу, Тиль прижала
– Тебе точно нравится? Судя по голосу, не очень. Я теперь жалею, что не смогла поехать с тобой и лично все устроить.
– Мам, мне девятнадцать. Присутствие родителей на заселении выглядело бы странно. – Тиль повесила джинсы и наклонилась к чемодану, чтобы взять свитер. – Тут, правда, довольно мило. Старомодно, но мило. И ребята хорошие. Девочки, с которыми я буду жить в доме, встретили меня хорошо. – Она на секунду задумалась о девицах, которые даже не пытались скрыть пренебрежение при виде нее. – А вот худи я, наверное, зря взяла. Здесь на занятия ходят в форме с символикой Варстада, и мне больше пригодились бы блузы и юбки.
– Ты можешь заехать в среду. – Предложила мать. – Мы с отцом вернемся из поездки в Реннвинд, где он будет встречаться с представителями профсоюзов. Приходи ближе к вечеру, самолет прилетает в семь. Или я могу оставить ключи. А, может, мне собрать твои вещи и отправить с курьером?
– Не нужно, мам. У меня пока есть, что носить. Увидимся в среду, ладно?
– Хорошо.
– И не переживай.
Послышался усталый вздох.
– Ладно. Знаешь, избирательная кампания так изматывает. У твоего отца куча консультантов, и приходится согласовывать с ними каждый чих: от деталей одежды, в которой он появляется на людях, до каждого гребаного слова в приветственной речи. Я уже начинаю жалеть, что мы во все это ввязались. Ханс постоянно на взводе, вынужден контролировать каждое свое действие и слово, а я, чувствуя его напряжение, тоже переживаю – уже забыла, когда в последний раз засыпала без таблеток.
– Может, тебе лучше остаться в городе и обживаться в доме? Врачи рекомендовали тебе больше отдыхать. – Напомнила Тиль.
– Ладно, дорогая, папочка зовет меня ужинать. Надеюсь, у тебя тоже есть, что поесть. Если нет, купи продуктов.
– Все хорошо, мам, я уже поела. – Соврала Тиль. Аппетита у нее не было совершенно.
– Спокойной ночи, милая. – Пропела она и, не дожидаясь ответа, скинула вызов.
Девушка отложила телефон и присела на пол возле чемодана, на дне которого остались лишь бумага и художественные инструменты: уголь, угольные карандаши, кусочки наждачной бумаги для заточки угольков, палочки, ластик, клячка, фиксатив. Она взяла плотный лист небольшого формата и сделала быстрый набросок комнаты.
Работать углем Тиль нравилось больше всего. Только черный и белый цвета – только глубина, только правда. Рисунки выходили объемными, а игра света и тени делала их реалистичными, словно черно-белые снимки. Готовые работы всегда казались ей настолько живыми, будто вот-вот могли сбежать с бумаги и зажить своей жизнью.
Девушка отложила набросок и уставилась на перепачканные черным руки. Художники недолюбливали угольную технику за грязь на пальцах, которая потом оседала на одежде и лице – везде, куда случайно дотронешься. Но Тиль обожала эту особенность работы. Каждое пятнышко, каждый мазок, каждая клякса и даже просто пыль на руках оживала в ее воображении, становясь
Бросив случайный взгляд на открытый, завешанный одеждой шкаф, Тиль замерла. Внизу, внутри него, что-то темнело. Словно кто-то касался грязными руками поддона в шкафу, игравшего роль подставки для обуви. Она потянулась и осторожно надавила в это место. Щелк, и полочка откинулась вверх, открыв взору потайное отделение. Внутри не было ничего, кроме маленькой глиняной фигурки размером с ладонь.
Тиль вынула ее и покрутила на свету.
Волк.
Запрокинув голову, тот словно выл, глядя в небеса. Или на луну, как принято считать, ведь волки обычно воют ночью.
Фигурка была аккуратно покрыта краской. Серой с вкраплениями желтого и черного. Такой окрас делал шкуру хищника объемной, словно волк взъерошен и подает кому-то из собратьев тревожный сигнал. Или призыв.
Поставив фигурку на стул, Тиль сделала новый набросок. Довольная тем, что волк выглядит на ее зарисовке словно живой, она улыбнулась. Встала, отнесла и положила готовые работы на стол, а затем поставила фигурку на подоконник.
Внизу, за деревом, будто что-то мелькнуло. Тиль застыла, всматриваясь в плотный туман, стелящийся от дорожки за домом до кладбища, но так больше ничего подозрительного и не заметила.
Ночью на новом месте у нее никак не получалось уснуть. Простынь скрипела, подушка казалась влажной, одеяло тяжелым. А когда девушка, наконец, провалилась в сон, ее сознание окунулось в сумбур из пестрых картинок, запахов, звуков. Обрывки приходящих видений были похожи на короткометражки, и каждая из них заканчивалась тем, что Тиль выглядывала в окно и на дорожке меж обросших мхом усыпальниц и старинных могил видела девушку в белом платье и с распущенными светлыми волосами. Та смотрела на нее с укором, словно винила за то, что Тиль заняла ее комнату.
Утром ее разбудил шум. Соседки по дому хлопали дверями, громко переговаривались и, судя по звукам, по очереди бегали в душ. Дождавшись, когда станет немного тише и взяв полотенце, Тиль прошлепала в ванную комнату. Внутри она застала одну из девушек – Оливию, та стояла у зеркала, оттянув веко и пытаясь нарисовать ровную стрелку.
– О, прости, я позже зайду.
– Ничего, я уже закончила. – Отозвалась та.
Поправила макияж и обернулась. На ней была серая шерстяная юбка с кожаным ремнем, блузка и удлиненный серый жакет. Несколько прядей девушка убрала назад и аккуратно закрепила сзади заколкой. Единственным более-менее ярким пятном в ее одежде был галстук с эмблемой Варстада.
– Если увидишь, что Клара или Молли заняли нашу ванную, можешь оттаскать их за волосы. – Усмехнулась она. – У этих стерв есть своя ванная внизу. Если бы они вставали вовремя, то успевали бы принять душ, не устраивая из этого шоу.
– Хорошо. – Кивнула Тиль.
Оливия улыбнулась.
– Если эта болтушка Малин не успела рассказать тебе, как тут все устроено, обращайся. Еда у каждого своя, приготовить можно на общей кухне, но я не советую тебе хранить ее в холодильнике: у Клары с Молли каждую ночь новые трахали, и после травки и секса они хуже саранчи – уничтожают любые запасы, даже подписанные, даже прибитые к потолку.