Волки Кальи
Шрифт:
— Слушай, а как я выгляжу? — спросил он Роланда. — В смысле, не привлеку ли я к себе излишнего внимания, материализовавшись на Второй авеню?
— Если ты появишься прямо перед людьми, наверняка привлечешь. Я советую игнорировать тех, кто захочет заговорить с тобой на эту тему, и сразу уйти.
— Это понятно. Я говорю про одежду.
Роланд пожал плечами.
— Я не знаю, Эдди. Это твой город, не мой.
Эдди мог бы на это возразить, что его город — Бруклин. А на Манхэттене он бывал разве что раз в месяц и полагал его другой страной. Однако понимал, о чем толкует Роланд. Он постарался взглянуть на себя со стороны. Простая байковая рубашка с роговыми пуговицами, темно-синие джинсы с никелевыми, а не медными клепками, ширинка на пуговицах (последний раз «молнии» Эдди видел в Ладе). И решил, что одежда у него нормальная. Во всяком случае, нормальная для Нью-Йорка. Если кто и бросит на него взгляд, то примет
— У тебя есть полоска кожи? — спросил он Роланда.
Из пещеры донесся голос мистера Табтера, его учителя из пятого класса. У тебя были такие способности! — прогремел он. — Ты был одним из моих лучших учеников, и посмотри, что с тобой стало! Почему ты позволил брату испортить тебя?
На что яростно возразил Генри: Он позволил мне умереть! Он меня убил!
Роланд снял с плеча мешок, поставил на пол рядом с розовым, открыл, порылся. Эдди не знал, что в нем может лежать, мог лишь сказать, что никогда не видел дна. Наконец стрелок нашел полоску кожи и протянул Эдди.
Пока Эдди завязывал ею волосы, Роланд достал из мешка то, что называл сумой, открыл, начал выгружать на пол содержимое: пакет с табаком, подаренным Каллагэном, монеты и бумажные деньги, жестянку с иголками и нитками, погнутую миску, из которой он сделал компас неподалеку от поляны Шардика, старую карту и новую, недавно нарисованную близнецами Тавери. Когда сума опустела, он вытащил из кобуры на левом бедре револьвер с рукояткой, отделанной сандаловым деревом. Откинул цилиндр, проверил патроны, удовлетворенно кивнул, вернул цилиндр на место. Положил в суму, завязал тесемки на легко развязываемый, стоило дернуть за одну, узел. Подняв суму за потертую лямку, протянул Эдди.
Поначалу Эдди не хотел ее брать.
— Нет, Роланд, это твой.
— Последние недели ты носил его столько же, как и я. Может, и больше.
— Да, но теперь речь идет о Нью-Йорке, Роланд. В Нью-Йорке все крадут.
— У тебя не украдут. Возьми револьвер.
Эдди с мгновение смотрел Роланду в глаза, потом взял суму, повесил на плечо.
— Ты чувствуешь, что так надо.
— Ага.
— Ка в действии?
Роланд пожал плечами.
— Ка всегда в действии.
— Хорошо, — кивнул Эдди. — И, Роланд, если я не вернусь, позаботься о Сюзи.
— Твоя работа — сделать все, чтобы мне не пришлось заботиться о ней.
«Нет, — подумал Эдди, — моя работа — оберегать розу».
Повернулся к двери. Ему хотелось задать еще тысячу вопросов, но он признавал правоту Роланда: время для вопросов вышло.
— Эдди, если ты не хочешь…
— Наоборот, хочу. — Он поднял левую руку, отставил большой палец. — Когда увидишь, что я так сделаю, открывай ящик.
— Хорошо.
Голос Роланда доносился издалека. Потому что он, Эдди, остался наедине с дверью. Дверью с надписью «НЕНАЙДЕННАЯ» на незнакомом ему языке с красивыми буквами. Однажды он прочитал роман «Дверь в лето»… Кто его написал? Один из фантастов, чьи книги он постоянно приносил из библиотеки. Один из представителей старшего поколения, которые писали хорошие, качественные книги. Мюррей Лейнстер, Пол Андерсон, Гордон Диксон, Айзек Азимов, Харлан Эллисон… Роберт Хайнлайн. Да, именно Хайнлайн написал «Дверь в лето». Генри всегда издевался над ним из-за этих книжек, называл маменькиным сынком, книжным червем, спрашивал, может он читать и дрочить одновременно, спрашивал, как ему удается так долго сидеть, уткнувшись носом в выдумки про ракеты и машины времени. Генри, старший брат. Генри, с лицом в прыщах, блестящих от кремов, которые, судя по аннотации, могли в мгновение ока расправиться с прыщами. Генри, собравшийся в армию. Эдди, младший брат. Эдди, приносивший книги из библиотеки. Тринадцатилетний Эдди, по возрасту такой же, как Джейк сейчас. На дворе 1977 год, ему тринадцать, он на Второй авеню, и такси поблескивают желтым под солнечным светом. Черный юноша с плейером проходит мимо ресторана «Чав-Чав». Эдди может его видеть, Эдди знает, что слушает черный юноша: Элтона Джона, который поет, понятное дело, «Кто-то сегодня спас мне жизнь». На тротуаре много людей. Вечер уже не за горами, и люди идут домой, проведя еще один день на стальных полях Кальи Нью-Йорк, где выращивают деньги вместо риса и не жалуются на плохой урожай. Женщины выглядят забавно в дорогих деловых костюмах и кроссовках: их туфли на высоком каблуке в пакетах, потому что рабочий день закончился, и они идут домой. Все улыбаются, потому свет такой яркий, а воздух такой теплый. Издалека даже доносится дробь отбойного молотка,
70
«Lovin' Spoonful» — популярная нью-йоркская рок-группа, созданная в 1965 г. и распавшаяся в 1968-м.
71
Речь идет о грандиозном параде парусников, который устраивался в рамках программы празднования 200-летия США.
Внезапно все это стало для Эдди реальным, совершенно реальным, и он вскинул левую руку: приготовились. За его спиной Роланд сел, достал ящик из розового мешка. И как только Эдди оттопырил большой палец, стрелок поднял крышку.
Тут же Эдди услышал прекрасную и ужасную мелодию колокольцев. Глаза начали слезиться. В свободно стоящей перед ним двери что-то щелкнуло, она начала открываться, и на пол пещеры легла полоса солнечного света. Донеслись звуки клаксонов и перестук отбойного молотка. Не так уж давно он так хотел, чтобы такая вот дверь открылась, что ради этого чуть не убил Роланда. А теперь, увидев перед собой открывающуюся дверь, перепугался до смерти.
Колокольца, неотъемлемые спутники Прыжка, разрывали голову. Он понял, что сойдет с ума, если будет слушать их достаточно долго. «Иди, раз уж собрался идти», — подумал он.
Шагнул вперед, увидев сквозь слезы, как три руки протянулись, чтобы схватиться за четыре ручки. Потянул дверь на себя, и золотой предвечерний свет заставил прищуриться. В нос ударили запахи бензина, нагретого солнцем города и чьего-то лосьона после бритья.
Практически ничего не видя перед собой, Эдди шагнул сквозь ненайденную дверь в лето реальности, которую покинул через такую же дверь.
Он попал на Вторую авеню, все так. Увидел перед собой «Блимпис». Сзади доносился веселый голос Манго Джерри. Людской поток обтекал его. Кто-то шел к Сороковым улицам, кто-то — к Шестидесятым. На Эдди большинство не обращали внимания, и не только потому, что они куда-то спешили. В Нью-Йорке не обращать внимания на других — норма.
Эдди поправил суму Роланда, висевшую на правом плече, оглянулся. Дверь в Калья Брин Стерджис никуда не делась. Он видел Роланда, сидевшего в пещере, у самого входа, с открытым ящиком на коленях.
«Это гребаные колокольца сводят его с ума», — подумал Эдди. И тут увидел, как стрелок вытащил два патрона из пояса-патронташа и вставил в уши. Эдди улыбнулся. «Все правильно». По крайней мере патроны помогли блокировать дребезжание червоточины на автостраде 70. Сработало это или нет, Роланду он ничем помочь не мог. Потому что у него были другие дела.
Эдди чуть повернулся, вновь посмотрел через плечо — убедиться, что дверь повернулась вместе с ним, оказавшись у него за спиной. Повернулась. Если она не отличалась от других, она будет следовать за ним, куда бы он ни пошел. Если и не будет, Эдди не видел в этом проблемы: далеко уходить он не собирался. Заметил он и другое: ощущение темноты, знакомое по Прыжку и грозившее его поглотить, исчезло. Потому что, решил Эдди, он здесь во плоти, а не виртуально. И если в округе и были бродячие мертвяки, он их увидеть не мог.
Вновь поправив лямку сумы, Эдди двинулся к «Манхэттенскому ресторану для ума».
Люди расступались перед ним, давая пройти, и это доказывало, что он действительно здесь, на Второй авеню. Люди обходили его и во время Прыжка. Наконец, Эдди сознательно столкнулся с молодым мужчиной, который нес не один «дипломат», а два, Большим охотником за гробами в мире бизнеса, окрестил его Эдди.
— Эй, смотри, куда идешь! — возмутился мистер Бизнесмен, когда их плечи вошли в плотный контакт.